Посреди класса стоит худенькая девочка-подросток, русые волосы заплетены в две
тоненькие косички. Глаза опущены, как будто она в чем-то провинилась. Девочка
неделю ждала этого урока рисования, чтобы услышать мнение уважаемого ею
человека. Она никогда не показала бы учительнице то, в чем сама еще не была
уверена, но учительница проявила интерес. Всех слов, что говорила ей
учительница, она не запомнила, хотя какое-то время после разговора одна фраза
раз за разом проносилась перед ней как заново рожденная учительницей, и от того
вынесенное заключение показалось девочке неподлежащим сомнению – ее способностей
хватит только на то, чтобы подписывать открытки. Она слышала и другие слова от
других людей: учительница литературы говорила о том, как замечательно Верочка
может подобрать рифму, что сочинения Верочка пишет лучше всех в классе. Не
всегда добрые одноклассники также были уверены в Верочкиных стихотворных
талантах, хотя только девчонкам она читала свои стихотворения. Сама Верочка не
могла жить без книг. Она читала запоями. Она смеялась, когда читала Дюма, она
плакала, когда читала Короленко. Фантазия была настолько бурной, что Верочка
иногда книгу путала с фильмом. А еще она любила поэзию. Очень любила на уроке
литературы стать перед классом, и прочитать заданное на дом стихотворение. Она
читала и все, даже мальчишки, слушали. А ещё могла выучить просто понравившееся
ей – задевшие за живое строки не отпускали до тех пор, пока стихотворение не
было полностью выучено, не становилось своим. Верочку с детства мучила
бессонница. Она подолгу могла не засыпать. Иногда в голову приходили какие-то
мысли, строки, которые складывались в стихи. И тогда Верочка садилась на
подоконник, и при свете ночи, на ощупь, писала стихотворение. Потом, уже при
свете дня, разбирала, что она там написала, и, что-то меняя, переписывала
набело. На подоконник Верочку гнал какой-то непередаваемый порыв души, строки,
казалось, шли не из головы, а от сердца. Стихи, оказавшиеся потом на бумаге,
были почему-то с заметным оттенком грусти. Любимым поэтом Верочки в эти годы был
Есенин, возможно, это из-за того, что Есенин был любимым поэтом ее бабушки, а
возможно, еще и потому, что сборник стихотворений и писем Есенина был
единственной книгой в доме, книгой, которую часто читала бабушка. С этой книгой
Верочка познакомилась довольно рано, чему свидетельством были выдранные в
интересных местах страницы и нарисованные куклы. Уже потом, в пору средней
школы, учебы в ВУЗе, Верочка откроет для себя Ахматову, Цветаеву, Тарковского,
Бродского, других поэтов. Тогда она уже не сможет ответить на вопрос – кто ее
любимый поэт, а будет говорить о любимых стихотворениях такого-то поэта. А пока
что слова, произносимые приятным бархатным голосом, падали прямо в сердце
худенькой девочки, и в скором времени дали свои ростки. Нет, Верочка не
перестала мечтать. Она продолжала восторгаться, наслаждаться искусством слова.
Все так же хорошо писала сочинения, участвовала в конкурсах чтецов, записывала
появившиеся вдруг, из ниоткуда, стихотворения на бумагу. Записывала их и в
средней школе, и в пору студенчества, пока один раз, не в пору отчаяния, а
приняв вполне взвешенное, как казалось ей, решение, не порвала две тетрадки
стихотворений на мелкие кусочки и не выкинула их в контейнер. На какое-то время
стало легче. А потом стало грустно. Вдруг появилось такое ощущение пустоты…
Казалось, само небо наказало ее за содеянное. Верочку перестало посещать
вдохновение. А потом, года через два, как в наказание, вдохновение стало ее
посещать в самых неожиданных местах… Это происходило тогда, когда она шла
пешком. Затем она приходила в нужное ей место, а вдохновение, видимо, по
инерции, продолжало идти дальше. Верочка же, не имея времени, не имела
возможности записывать стихи, или имела возможность, но уже не могла –
прокрученные раз десять в мыслях строки улетали куда-то, испарялись для нее
навсегда. Жаль, конечно, было, возникшую вдруг метафору, но помнила Верочка
только ее, а весь тот мир, в котором эта прекрасная метафора жила, был разрушен.
Потом у Верочки не было даже желания записывать свои стихи, к тому времени она
была твердо уверена, что поэтами становятся только избранные, самые талантливые,
а ее способностей хватит только на то, чтобы подписать открытку в день рождения,
что, в общем-то, она не любила делать.
…
Тычинки и пестики не очень интересовали подрастающее поколение, тем не менее,
Вере Павловне хотелось если не сделать всех своих учеников ботаниками, зоологами
и биологами, то хотя бы вызвать у них живой интерес к предмету. Верочка отчаянно
трудилась не только на работе, но и во внерабочее время. Не было такой недели,
чтобы она не сходила в библиотеку в поисках чего-нибудь нового и интересного,
особенно Верочка любила курсы повышения квалификации, сама любила делиться
опытом с коллегами и выступать с докладами. Ученики с интересом наблюдали за
своей молодой учительницей – девочки стремились подражать ее стилю одежды и
манере держаться, мальчики постарше влюблялись. Верочка, она же Вера Павловна,
на окружающих производила какое-то умиротворяющее действие, проблем с коллегами,
да и с детьми у нее не возникало.
Урок подходил к концу, дети, уткнувшись в тетради, дописывали работы. Пора
контрольных работ была любимым временем Верочки – она могла спокойно наблюдать
за детьми, смотреть на улицу. Особенно будоражил воображение старый парк,
расположенный рядом со школой. В любой месяц каждого времени года парк выглядел
иначе, вызывал у Верочки море ассоциаций и эмоций. Иногда парк казался
сказочным, иногда – зловещим, навевал те или иные воспоминания юности, связанные
с этим самым парком. Осенью, в пору листопада, Верочка вспоминала, как она, в
сером вязаном платье, собирала упавшие, рассыпавшиеся по тротуару, листы серой
бумаги, вспоминала, как ветер приподнимал те, что она не успела поднять, и гнал
в сторону большой, грязной лужи. Вспоминала, как она бежала за этими, несущимися
прочь, листьями, особенно ярко в памяти всплывал попавший в эту грязь лист, и
написанное на нем, расплывшееся, стихотворение. Растерянность Верочки в сером
платье в такие минуты передавалась и учительнице биологии Вере Павловне, и
какой-нибудь зевающий ученик непременно отмечал про себя подобное, не совсем
привычное выражение лица своей учительницы. Зимой, когда парк накрывал снег, и
можно было наблюдать за строящими снежные крепости, катящими огромные снежные
комы, детьми, Верочка вспоминала себя лет в семнадцать. Когда она с Юркой,
сейчас уважаемым многими учителем физики и просто хорошим семьянином Юрием
Александровичем, за руку гуляла по парку. С Юркой тогда шла смущенная,
одновременно гордая, с раскрасневшимися от мороза щеками, Верочка, и сегодняшняя
Вера Павловна вспоминала, ощущала пересохшие от волнения, да и от ветра губы.
Возникало неудержимое желание их облизать, но она удерживалась от этого желания
сейчас, в классе, как и тогда, с Юркой. Если позволяло время, да и обстановка в
классе, Верочкины воспоминания на этом не останавливались, она вспоминала, как
этот самый Юрка из прошлого закружил ее, как они, пугая детвору, упали на чей-то
снежный дом. В этот момент юная Верочка зажмурилась от яркого солнца (и в
настоящем она иногда не сдерживалась), и на губах почувствовала холодные,
шершавые Юркины губы. В тот момент Верочка подскочила и побежала, а Юрка бежал
следом. В такие минуты Вера Павловна улыбалась с нежностью, с какой-то
непонятной посторонним грустью.
- Вера Павловна, – Артем, сидящий за последней партой, тянул руку – можно сдать
работу?
- Просмотри еще раз, и тогда можешь сдавать – Слова ученика вернули юную в душе
Верочку в реальность.
- А Катька ничего не написала, - это уже задира и ворчун Сашка подал голос.
Только сейчас Верочка заметила, что Катя сидит и смотрит в пространство впереди
себя. Лицо потерянное, обиженное. Держится, но вот-вот заплачет.
- Катя, ты не готова сегодня? – Голос Веры Николаевны звучал на тон выше, чем
обычно.
- Готова, - это было все, что смогла выдавить из себя девочка.
- Вера Павловна, ей сказали, что художник из нее никудышный, вот она и
расстроилась – Лена Иванова, Катина подружка, подала голос.
- Как сказал? Кто сказал? – Верочка забыла про контрольную работу, ее
интересовало, кто же мог такое сказать девочке, часто занятой раскрашиванием
школьных плакатов и стенгазет. – Покажи!
Катя достала ватман, раскрутила. На белом фоне красовался кот из «Руслана и
Людмилы». Кота Катя нарисовала в очках и с указкой. Ничего страшного Верочка на
рисунке не увидела, понятно было, что работа еще не закончена. Верочка принялась
утешать девочку, но было понятно, что ядовитое семя разочарования в своих
способностях было посеяно и в этом сердце. В глазах ученицы Верочка видела саму
себя много лет назад, и от этого ей становилось горше, чем этой, только что
неправдиво оцененной девочке. Раздался звонок, ученики зашуршали тетрадями,
начали двигать стульями, и потихоньку выходить из класса. Верочка начала
испытывать уже забытое чувство приходящего к ней когда-то вдохновения. В голове
вдруг пронеслось:
Я бесталанна. Аминь.
Все согласны, и пусть
Боль, что – в камин –
Навсегда распнут…
От напряжения руки Верочки задрожали. Захотелось вдруг взять бумагу, и Верочка
схватила попавшую под руку ученическую тетрадь, и начала записывать свои
слова-признание, слова-решение, слова, жгущие изнутри:
Боль, что – в огонь -
Навсегда заглушить…
Я не могу писать, я не могу любить,
Я не могу простить, я не могу жить…
Слова ложились на бумагу ровным, красивым почерком. Верочка всегда считала, что
талант, любые способности даются человеку свыше, а за не применение этих
способностей человек наказывается. Она не считала, что это каким-либо образом
относится к ней, но надежда на присутствие у нее способностей, все-таки не
оставляла молодую женщину:
Боже, прости! – За что? -
Разорвала – и пусть …
Я бесталанна. Что
Можно ещё вернуть?
Верочка дописала строчки, которые так характеризовали состояние ее души в этот
момент. Верочка держала в руках раскрытую тетрадь, и по щекам мелким бисером
катились слезы. Руки дрожали. Она ощущала в себе создателя, творца, радовалась
своему творению. Ей хотелось кому-нибудь показать, с кем-нибудь поделиться тем,
чего не было всего несколько минут назад, но вот оно уже есть – живое. Верочке
было страшно. На нее нахлынула такая лавина мыслей, ее не устраивали какие-то
слова, ей хотелось что-то изменить. Ей было жаль, что ее способностей не хватает
на то, чтобы сделать стихотворение еще лучше, еще красивее. Верочка понимала,
что у нее не хватает не только таланта, но и времени, которое безвозвратно
упущено и требуется для его шлифовки. Ученическая тетрадь сдавалась без
сопротивления, когда всегда сдержанная Вера Павловна выдирала из нее сердцевину.
Мелкие кусочки в клеточку летели на пол, а Верочка, Верочка в сером платье,
бежала, спотыкаясь, за улетающим серым листом…
