Иногда думается мне, что случай этот я помню смутно. Но время от времени сила
моей памяти словно воскрешает внутри меня историю, случившуюся со мной много лет
назад, ещё в далёком детстве.
Стояла ранняя мартовская весна. На улице было полным-полно грязных луж от талого
снега. Пройдя по таким дорогам, в любом помещении под обувью моментально
оставались ужасные грязно-мокрые следы. В общем, весьма мерзкое время и по сей
день самое моё нелюбимое. Несмотря на то, что по календарю весна уже давно
вступила в свои права, обязанности исполнять она не торопилась.
Кажется, в тот день наш третий класс, последний и выпускной в младшей школе, был
дежурным. Это означало, что, как минимум, добрая половина детей класса была
обязана в опрятной школьной форме (не дай Бог слегка помятой или выпачканной
чернилами на белом манжете) и с красной повязкой на левой руке стоять по стойке
смирно на лестнице, которая отделяла холл от аудитории младшей школы. Стоять
нужно было все подряд перемены, от звонка до звонка. Помню, как все учителя даже
отпускали дежурных ради этого с уроков за пять минут до его окончания.
Дежурные останавливали бегающих на переменах детей, следили за порядком в
рекреациях, но самое страшное заключалось в том, что они должны были никого не
пропускать в класс на урок, пока не останется пять минут до его начала. В этом
случае обычные не дежурные дети, нагруженные тяжелыми ранцами с учебниками,
тетрадками и прочей дополнительной литературой, были вынуждены ежедневно
толкаться и потеть в холле до звонка. С самого детства я возненавидела все
правила поведения, которые имели место быть в школе, включая обязательное
переобувание в сменную обувь, которую нужно было носить с собой каждый день в
пакете вместе с тяжелой учебной сумкой. Переобуваться же было необходимо тоже в
холле, в толпе других детей, чтобы пройти на территорию младшей школы уже в
чистых туфлях, не оставляя за собой грязных следов.
В классе я была одной из самых болезненных детей. Меня часто настигали простуды,
гриппы и ангины. Все эти неприятности безжалостно приостанавливали мой учебный
процесс и всякий раз на неопределённое время. Видимо, по этой причине три года я
училась в классе со странной буквой «з», что, вероятно, означало «здоровье».
В период моего внезапно нагрянувшего больничного, меня то и дело мучили страхи
из-за отсутствия на уроках, большой вереницы букв «н» в классном журнале и,
конечно же, больше всего я боялась отстать от школьной программы, не написать
будущих проверочных и контрольных работ за четверть и за год. Всякий раз, лёжа
под тёплым одеялом, в шерстяных носках и с градусником подмышкой, я представляла
себе, как учительница задаёт детям различные домашние задания, которые они
прилежно записывают в дневник и выполняют дома, приходя на урок подготовленными
и отвечающими исключительно на твёрдые пятёрки. Я звонила одноклассникам и
осипшим голосом узнавала, что задавали по тому или иному предмету. Они сообщали
мне о новых темах по математике, сложных примерах и задачах. Всё это сводило
меня с ума.
В тот день мама привела меня в школу в первый день после длительной болезни в
связи с очередной затянувшейся простудой. Надо сказать, что в школу мы очень
торопились. Моя болезнь прошла не до конца, но пропускать занятия дольше мне не
хотелось. В моём портфеле была больничная справка и освобождение от уроков
физкультуры.
Мама завела меня в холл и, поцеловав, покинула школьное здание. Чтобы пройти в
класс на урок, мне нужно было дождаться каких-то нескольких минут. Проходя
сквозь толпу детей и, очутившись у первой лестничной ступени, меня остановил
голос моей первой и единственной на тот момент учительницы, которая не позволила
мне пройти. Подняв голову, я увидела почти весь наш класс, который ровным строем
стоял на лестнице, никого не пропуская в аудиторию без сменной обуви.
- Переобувайся в сменную обувь, Марина! – сказал строгий учительский голос. Ещё
несколько знакомых лиц моих одноклассников дружно и вопросительно смотрели на
мои ноги в сапогах, на которых виднелись грязевые потёки.
Я молча стояла у лестницы, наблюдая за тем, как другие дети послушно достают
туфельки из пакетов и ранцев, переобуваются и проходят в свои классы.
Неимоверный ужас охватил меня в тот момент, когда я поняла, что мама забыла
положить в мой портфель сменную обувь, что я могу опоздать на урок, что в
классном журнале появится ещё одна буква «н», говорящая о моём отсутствии.
Я расстегнула ранец и отчаянно рылась в нём, пытаясь найти хоть что-нибудь
похожее на сменную обувь. Моя учительница и дети перестали обращать на меня
внимание, будучи уверенными, что сменную обувь невозможно забыть, и я вот-вот
гордо достану её и начну переобуваться в красивые туфельки.
Туфельки предательски не находились.
Мне не верилось, что мы с мамой их просто забыли. Этого не должно было и не
могло произойти! Но, увы, произошло.
- Где твоя сменная обувь? – снова обратилась ко мне учительница. – Сейчас уже
прозвенит звонок.
- Её нет! – тихо ответила я. – Я её забыла. Можно мне пройти сегодня? Но завтра
я обязательно принесу!
- Нет! – твёрдо ответила учительница. – Все дети принесли, и ты не должна быть
исключением! Возвращайся домой за сменной обувью!
Весь мир рухнул для меня, когда прозвенел звонок. Я боялась оказаться заклятым
врагом всего нашего класса, боялась укоризненных и непонимающих взглядов
одноклассников, боялась насмешек над грязными сапогами, боялась прослыть
ослушавшейся, не подчинившейся общепринятым нормам и правилам поведения в школе.
Всё это было для меня гораздо хуже, чем получить двойку.
В расстёгнутой куртке пулей я выскочила на улицу и со всех ног бегом направилась
в сторону дома. В портфеле за спиной гремели ручки и карандаши, лежавшие в
пенале. Доучившись до третьего класса, я ни разу не ходила в школу без мамы.
Правда, с уроков часто возвращалась с подружками, которые жили по соседству.
Чтобы водить меня в школу рано утром, когда ещё было темно и выполнять со мной
домашние задания, мама даже уволилась с работы.
Выбежав на главную дорогу, которая вела к дому, я увидела, как мелькнул мамин
сиреневый плащ. Она ещё не скрылась из моего поля зрения, и я была уверена, что
смогу её догнать. Расстояние от школы до нашего дома было не таким уж коротким.
Я бежала, что было сил.
От появившейся одышки я не могла закричать, чтобы мама услышала меня и
остановилась. Сиреневый плащ то исчезал, то снова появлялся вдалеке. Я не могла
понять, почему она не может случайно обернуться или не чувствует, что я бегу
позади.
- Мама! Мама! – набрав в лёгкие воздуха, закричала я.
Но мама почему-то не слышала меня и не останавливалась.
Догнать её мне не удалось.
Впервые за всё время, самостоятельно добравшись до дому, я забежала в подъезд с
коликой в правом боку. Обессилев от нервов и такой физической нагрузки, я
несколько раз подряд нажала на кнопку дверного звонка. Мама показалась на пороге
удивлённая, не успев снять свой сиреневый плащ.
- Доченька, что случилось? – испуганно произнесла она.
- Мамочка, мы туфельки забыли! – не успев отдышаться, еле проговорила я.
Разозлившись на мою учительницу, весь наш класс и вообще всю школу, мама начала
искать мои сменные туфли. Они лежали в шкафу в целлофановом пакетике. Мама
положила их в портфель, заново обмотала шарф вокруг меня и плотно застегнула мою
куртку на все пуговицы. В одну руку она взяла мой тяжёлый ранец, а другой крепко
сжала мою ладонь. Мы снова пошли в школу. Одышка исчезла. Опоздание и отсутствие
сменной обуви были уже не так страшны.
Когда мы вошли в класс, урок был в самом разгаре. Мама устроила страшный
скандал. Я стояла рядом и смотрела то на маму, то на свою учительницу, которая
имела то ли тридцать, то ли сорок лет стажа работы в школе. В общем, она была
уважаемым человеком, но маму это не остановило.
Я была горда за себя и за маму. Учительница извинилась, объясняя, что её
требование – не её личная прихоть, а указание директора школы. Туфельки же нам
предложили оставлять в укромном месте классного кабинета, чтобы больше никогда
не забывать.
