Темнота. Я поворачиваю лицо к солнцу, его нежные лучи ласкают мне кожу,
чувствую теплоту, разбегающуюся по всему телу… а в глазах темнота. Я слепая с
рождения. Никогда не видела свет и не знаю цветов. Не знаю, как выглядят
окружающие меня предметы, люди. Могу только чувствовать их, прикосновения,
слышать звуки. Мне трудно представить себе то, что никогда не видела, но я
создаю в голове образы, основываясь на своих ощущениях. Тепло ласкового солнца
ассоциируется с самым приятным, что может быть на свете. Когда слышу детский
смех или красивую музыку, я рисую мысленно образ, связанный с этим теплом .
Представляю себе лучи солнца в самые счастливые для меня моменты.
Я очень люблю море. Это еще одна ассоциация. Уже другое, но не менее приятное
тепло, поглаживающее тело, приносящее удовольствие, звуки волн, солоноватый
запах его бескрайности. Я не вижу этого, но чувствую, что оно бесконечно.
Чувствую себя свободной, находясь в воде. Для этого не нужны глаза, достаточно
просто ощущать себя такой. Свободной и защищенной.
Вкус шоколада. Он всегда сопровождается с возбужденностью. Возбужденностью от
принятых решений, от идей, врывающихся внезапно в мою голову, от совершённых
поступков, от предвкушения каких-то ожидаемых мною событий, а может быть от
спонтанности совершенно нежданных. Опьянение от прочтения интересной книги,
впечатления от которой еще долго держат меня в нервном напряжении, не давая
забыть о судьбах героях, переживая их снова и снова. Ни для кого не секрет, что
слепые тоже умеют читать, и, проводя пальцами по строчкам, возможно, я ощущаю
гораздо больше, впитывая в себя информацию нутром, чем читающие глазами, обычные
люди. Возбужденностью от промокшей насквозь одежды под проливным дождем,
прилипшей к телу каждым своим сантиметром. От запаха свежезаваренного чая с
мятой, бьющего в нос горячим паром. Возбужденностью просто от мысли , что
никогда в жизни я не увижу, как выглядят все то, чем преследует меня вкус
шоколада…
Впервые услышав его голос, я представила себе плеск волн. Соленый запах воды
заменил мне его глаза, которые, по его словам, были одного с ней цвета. Нежное
прикосновение моря заменило мне его улыбку. Ему не было никакой надобности
рассказывать о том, как он выглядит, я уже знала это. Я водила рукой по его
телу, и в голове вспыхивали маленькие лучики солнца, я чувствовала их тепло. Он
целовал меня, и я уже чувствовала приближающие солнечные ожоги.
Он рассказывал мне о том, как выгляжу я. Вкладывал в мои руки воздушный шар и
говорил, что это мои волосы. Он кормил меня мороженым и говорил, что это моя
нежная кожа. Он зажигал ароматические свечи и говорил, что это моя улыбка. Он
играл мне на скрипке и говорил, что это моя душа.
Он играл на скрипке не только для меня. Это была его профессия. Закончив
консерваторию, какое-то время он играл в оркестре филармонии своего маленького
городка. Но не найдя ни признания в сердцах слушателей, ни денежного достатка,
понял, что ему слишком тесен такой мир, он достоин большего. И он решился на
переезд в столицу. Но Москва естественно не встретила его с распростёртыми
объятиями и ему пришлось перебиваться , играя в метро. Он не чувствовал унижения
, прося милостыню. Потому что деньги, которые он зарабатывал, и не были
подаянием для него. Деньги оставляли ему те, кто действительно умел слышать.
Слышать музыку, настоящий талант, идущий от сердца.
Именно в метро я и встретила его впервые. Услышав красивую мелодию, подошла
ближе, перебирая палкой перед собой, пока не уткнулась ею в футляр от скрипки.
Несколько минут стояла неподвижно, наслаждаясь мелодией, которая проникала
внутрь и мгновенно согревала меня солнечными лучами, возникающими в моем
воображении. Но , как будто опомнившись, достала кошелек, и ощупью найдя
открытый футляр, вложила в него деньги. И тут же музыка прекратилась. Я ощутила
теплые руки, которые всунули мне купюры обратно .И со словами : « Ты не должна
платить» мелодия вновь возобновилась. Именно в тот момент я и услышала впервые
его голос и представила себе плеск волн…
Наши встречи не были ежедневными. Так как у него была музыка, а у меня мои дети.
Я работала в центре поддержки для детей, лишенных зрения с рождения или
приобретенной слепоты . Но моменты, проведенные вместе, всегда были
незабываемыми. Мы просто наслаждались вдвоем теми вещами, на которые обычно люди
не обращают особого внимания.
Прикосновения. Мы касались друг друга по-разному. С помощью нежных тканей и
твердых предметов, с помощью горячего и холодного. Мы изобретали свой
собственный язык тела, который был подвластен только нам двоим. В моей голове
возникало все больше новых ассоциаций и образов. Я завязывала ему глаза, и мы
находились в одной вселенной. Жадно искали друг друга руками, впиваясь поцелуями
в разгоряченные тела. Он осторожно опускал мои руки в воду вместе со своими,
после чего медленно водил по моим плечам, животу, ногам… по каждой частице моего
тела. Он обдувал меня своим теплым дыханием, под напором которого капельки воды
все равно награждали меня легкой прохладой, которая немедленно покрывала кожу
маленькими мурашками. Я водила по его спине маленькой кисточкой, вычерчивая
своеобразные узоры, тщательно выводя линии и изгибы. Мы играли друг с другом
посредством прикосновений, и я всегда ощущала вкус шоколада во рту…
Звуки. Мы садились рядом с железной дорогой и слушали проезжающие мимо поезда.
Один за другим, просто молча, пропускали через себя постукивание колес. А иногда
отправлялись гулять в парк, и сидя на скамейках, ловили звуки,
переговаривающихся между собой птиц. Или дома, лежа в кровати, слушали , как
двигается секундная стрелка, отмеряя минуты и приближая часы наших расставаний.
Мы слушали музыку. Он ставил пластинки Баха и мы занимались любовью под «Мелодию
слёз». Мы танцевали под «Свечу» и я неловко наступала ему на ноги, а он делал
вид, что не замечает этого. Он играл мне. Он играл мне на скрипке, а я ощущала
лучи солнца, проникающие в мое тело, обжигающие меня изнутри, обдающие меня
почти болезненным уже жаром и я плакала. Я плакала каждый раз, слушая его
музыку, но он никогда не утешал меня, потому что знал, что эти слезы, как будто
глаза, которые видят его.
Вкусы. Он очень вкусно готовил. Изобретал собственные рецепты, ни разу в жизни,
не открыв поваренной книги. Придумывал различные соусы, заставляя меня угадывать
ингредиенты. Давал каждому блюду имена, называя их временами года, названиями
цветов или какими-то немыслимыми сочетаниями слов, но самые вкусные его творения
всегда носили мое имя. Даже не имея в наличие почти никаких продуктов, у него
всегда получалось приготовить что-то особенное. Он кормил меня сладостями.
Каждым новым вкусом, описывая какой-то предмет, но чаще всего части моего тела,
пополняя тем самым копилку моих ассоциаций.
Мы ни разу не признавались друг другу в любви. Необходимость в этом отпала, так
как наши души уже обо всем договорились, своим собственным языком, они сделали
самые важные признания, оставив нам лишь факт, осознания того, что это так. Мы
почти не рассказывали друг другу о прошлом и не говорили о будущем. Какие могли
быть планы у музыканта, играющего в метро и слепой девушки. Мы просто жили
настоящим, наслаждаясь теми моментами, которые были нам отведены. Наслаждались
музыкой , прикосновениями, теплом.
Когда наступило лето, я предложила ему поехать вместе на море. Я очень хотела
снова почувствовать то незабываемое ощущение свободы и разделить его с ним.
Соединить ассоциации, которые он вызывал в моей голове с реальными
прикосновениями волн, соленым запахом воды, теплом солнечных лучей. Ведь до
этого я бывала на море только одна. Он согласился, и мы купили билеты на поезд.
Больше ничего. Мы не бронировали отель, не планировали маршрут, не думали о
питании. Бюджет у нас был более чем скромным, но это нас не останавливало. Мы
предвкушали бесконечность …бесконечность воды, бесконечность наших чувств,
бесконечность наших тел.
Я собрала немного вещей для нас двоих, которые уместились в одну небольшую
сумку, а он поехал домой, чтобы забрать скрипку. Но на вокзал он так и не
пришел. Я слушала стук, удаляющихся колес до тех пор, пока он полностью не
исчез. И даже после этого еще несколько часов просидела на перроне. Его телефон
был отключен.
Его телефон был отключен все последующие дни, недели и месяцы, которые я
безрезультатно пыталась до него дозвониться. Я пыталась его найти, но мои
попытки не увенчались успехом. Решила не искать больше причин и не задавать себе
вопросов, на которые все равно не имелось ответов. Училась с каждым днем
отдаляться от прошлого, чертя грань между образами, которые уже имелись в моей
голове и событиями, при которых я их приобрела. Лучи солнца оставались все теми
же лучами, море оставалось все тем же морем, даже вкус шоколада начал постепенно
возвращаться.
Я посвящала себя всецело работе. Дети нуждались во мне. Мы вместе помогали друг
другу учиться жить заново. А дома я постоянно читала. С головой уходила в мир
книг, переживая чужие судьбы, проливая слезы по чужим бедам и радуясь чужому
счастью. Я пропускала строки и слова писателей через свое сердце, тем самым
заполняя его и вытесняя ту пустоту, которую он оставил своим уходом. Я даже
пыталась писать сама. Сначала просто короткие фразы, потом развернутые
предложения, абзацы и в итоге все больше и больше смысла вкладывалось в мои
слова. И я начала писать письма. Не ему, а себе. Некая попытка выпустить свои
эмоции наружу, передавая их бумаге. У меня получалось.
Однажды, спускаясь в метро, я услышала звуки скрипки. Меня не кольнуло током, не
ударило молнией, как это обычно бывает, я просто слушала музыку, наслаждалась
мелодией. Но играл не он, и скрипка был не его. Это вообще не имело к нему
никакого отношения. Я знала это. Но в том момент я поняла, что его больше нет.
Просто почувствовала, что на этом свете его больше нет. И тогда я отчетливо
увидела то, что было со мной всю жизнь, с самого рождения…темноту. Я ощущала её
всем нутром, она пожирала меня , обволакивала все тело, она заполнила мои глаза
, уши, рот. Не было больше никаких солнечных лучей и морских волн, вкуса
шоколада и звуков музыки. Была лишь одна сплошная темнота….
