Проводив доктора и акушерку, Таль остался на веранде выкурить сигарету.
«Теперь уже всё…» - подумал он и, улыбаясь, вернулся в дом.
На измученном лице жены лежала светлая тень - верный признак, что человек достиг
своего заветного и долгожданного.
«Всё! - сказал Таль. - Теперь уже всё!..»
«Всё!» - проговорила жена и сразу уснула.
Таль смотрел на тяжело опущенные веки жены, на лежащий поверх одеяла свёрток с
новой жизнью и улыбался. И его пятеро сыновей, столпившись в дверях, тоже
улыбались.
«Это ваш новый брат… - прошептал Таль. - Это же…»
«Томер!» - в один голос сказали сыновья.
* * *
Рождение Томера воспринималось всей семьёй как нечто давно ожидаемое, даже
непременное, и теперь, когда старший сын, восьмилетний Бен, вывел братьев на вер
анду; те, подровняв носки, ждали появления отца.
«Отделение, - скомандовал Таль, - смирно!»
Привычно вскинув головки, братья затаили дыхание, и тогда Таль, подойдя к ним,
потрепал по щёчке каждого в отдельности, а двухлетнего Гришу поднял к себе на
руки.
«Отделение, вольно!» - выкрикнул Таль.
«А теперь что?» - спросил ироничный Давид.
«Теперь - полный порядок!» - ответил Таль и вдруг отвернулся.
* * *
Он отвернулся и тогда, когда после долгих месяцев, проведённых в госпитале, с
его головы сняли бинты и подвели к большому зеркалу. Вспомнился увиденный в
детстве фильм, в котором на весь экран показали обгоревшее лицо солдата.
- Не дрожи! - сказала медицинская сестра.
- А я себя узнаю?
- Глупый!
Неохотным, сдержанным движением Таль повернул голову к зеркалу и, чуть выждав,
открыл один глаз. Тело обдало жаром, осторожные пальцы трогали лицо на зеркале,
а торопливые губы шептали какие-то имена. «Это я?» - лицо в коричневых, похожих
на высохшую кору полосах, казалось чужим и отрешённым.
- Глупый! - повторила сестра.
«Наверно, все живые - глупые, - подумал Таль. - Мёртвые глупыми не бывают».
Вспомнил, что осенью к его дому прорываются с моря ветры, а деревья роняют с
себя листья, зато весной, с первыми лучами солнца, листья вновь возвращаются…
Теперь весна…
«Пора, - проговорил Таль в зеркало, - пора и мне…»
Медицинская сестра спросила:
- Поумнел?
- Я жив!
- Вот именно!
- Вас как зовут?
- Сестра!
- Просто сестра?
- Этого достаточно.
- А у меня сестры никогда не было. У меня никогда никого не было. Подкидыш я.
Это потом, когда я стал взрослым, у меня появилось отделение: Бен, Давид, Игал,
Ран, Гриша и Томер. У меня вдруг появились шестеро братьев. Но однажды наш
бронетранспортёр подорвался на мине… Теряя сознание, я успел заметить ненужные
ноги, ненужные спины, ненужные глаза моих братьев… Я вновь осиротел… Они теперь
там… А я здесь…
- Поплачь! - сказала сестра.
- Их больше нет…
- Поплачь! - повторила сестра и, уходя, добавила: «А потом живи!»
Таль подставил голову под холодную струю из крана, и вода стекала на шею, на
госпитальную куртку, на потёртые шлёпанцы.
«Господи, - не понимал Таль, - зачем даёшь, если отбираешь? Зачем оставил меня?
Зачем без братьев? Зачем?»
Он стоял, низко опустив голову, и не понимал, а потом вдруг разом всё понял и
едва слышно, словно боясь признаться самому себе, зашептал быстро-быстро:
«Господи, кажется, догадываюсь, зачем Ты оставил меня!..»
* * *
Кроме Таля и девушки, по имени Рахель, в кафе возле моря никого не было.
- Я знаю, зачем Он меня оставил! - сказал Таль. - Вернуть моих братьев сможем
лишь мы с тобой, понимаешь? Вернуть всё моё отделение, если мы с тобой вместе…
- Мы с тобой?
- Если вместе…
- Всё твоё отделение?
- Всех моих бойцов, всех до единого.
С берега в распахнутую дверь кафе ветер задувал сухие песчинки.
- Поможешь? - спросил Таль.
Рахель, опустив голову, молча следила за движением песчинок.
- Я бы хотела…- вдруг сказала она.
Таль закрыл глаза.
Облегчённо вздохнул.
Прикусил губу.
Представил себе, как в домик с просторной верандой входит девушка, присаживается
на его кровать, и они неторопливо учатся быть счастливыми.
- Ты чудо! - проговорил Таль.
Они бродили вдоль берега, громко распевая песенку про чёрного козлика и белую
мечту, а потом, утомившись, остановились и стали разглядывать выглянувшую луну.
Шум моря не мешал девушке расслышать то, о чём говорил Таль.
* * *
То, о чём говорил Таль, одновременно и радовало, и пугало, и смущало и влекло.
- Буду тебе женой! - сказала Рахель.
- В таком случае, мы их вернём…
- Конечно, - сказала Рахель, опустив глаза, - всех до единого!
* * *
Ночью, после рождения Томера, Талю приснился сон, будто он бродит по небу и
заглядывает то за облака, то за крыло уснувшей на лету птицы. Он искал всю ночь.
Прилежно искал, старательно. И вдруг кто-то проговорил: «Командир, все здесь!»
Таль рассмеялся. «Всё, - подумал он, - теперь уже всё!..»
