Прошлое уже позади, а будущее еще не наступило. В настоящем - бриллиантовые
отблески холодной росы на траве. И женщина. Она сбивает эту россыпь алмазов и
изумрудов стройными босыми ногами. Светлые русые волосы незнакомки струятся до
плеч, колышась от движения высоких бедер, обтянутых строгой чуть ниже колен
узкой юбкой из темно-зеленой ткани. Женщина шагает куда-то вдаль, окидывая ясным
взором голубых глаз просторы. Здесь и сейчас она чувствует себя абсолютно
счастливой. Статная и высокая, в серебристо-седой пелене ковыля на фоне
заснеженных гор, подпирающих рваные облака, женщина не нарушает первозданности
пейзажа. Ей это место в новинку. И этот момент для нее абсолютен, его нельзя
нарушать. Здесь есть безвременье. Здесь нет даже мыслей. Это замкнутый мир, пока
в него не вмешается сила со стороны. Мгновение, запечатленное лоном вечности.
Если в ландшафт вглядеться искушенному зрителю, то для него чарующая картина
вносит более определенные смыслы - близкие склоны характерны для Кавказского
хребта.
В следующее мгновение вслед незнакомке уже смотрит пара черных, играющих блеском
глаз. Это чеченка по имени Джамиля невольно следит за ней. Поднимаясь по тропе,
ведущей к поселению русских военных, она идет на звуки бубенчика потерявшегося
козленка и оказывается в едином временном отрезке с неизвестной.
«Кто ты здесь? Как попала к нам?» – думает Джамиля. Женщин на негласной
территории русских военных мало. Ведь война и женщина - несовместимы.
Но так считается со стороны русских, а с этой стороны, со стороны Джамили
вооруженные столкновения – обычное дело. Сама Джамиля не помнит, с каких пор
чеченцы женятся среди звуков оружейных залпов, прорезающих прозрачную
высокогорную тишину. Под эти звуки у них родятся и растут дети. На ее памяти так
было всегда и начало 21 столетия мало повлияло на отношение горцев к оружию.
Пока она так размышляет, неподозревающая ни о чем незнакомка уже спускается к
озеру, Джамиля ее больше не видит. Первозданное мгновение уже нарушено. Мысль
материальна и всегда к чему-то привязана. Она уничтожает абсолют, порождая
действие, связывая информацию и его источники.
Вот и Джамиле через какое-то время уже известно, что незнакомую ей русскую зовут
Надежда. И в Чечне она всего как неделю.
Душа Надежды еще пьяна и крылата от доступности и великолепия местной природы.
Нет страха, нет уныния и тоски. Она чувствует себя безмятежной Евой. Пусть даже
нет рядом с ней ее Адама. Его она еще не нашла и вряд ли уже найдет. Вера в
райские пущи осталась где-то позади, много лет назад – ведь ей уже не
пятнадцать. Ее сыну теперь столько. Он ждет ее дома с пожилой мамой за тысячи
километров отсюда.
Женщина не подозревает, что пробудила к себе интерес Джамили и все также
одиноко-спокойна в своем состоянии. Она подходит к зеркальному озеру, возле
которого еще одно озерцо, образовавшееся в воронке от взрыва бомбового снаряда.
Оно родилось здесь года за два до ее приезда. «Стыдно воевать на такой земле,
настолько она красива», - думает - чувствует женщина. Тонкая ладонь ее касается
зеркальной глади и холодеет за секунды. Купаться здесь нельзя, холодная вода
вмиг сведет тело судорогой.
Сюда не приходят ни русские, ни чеченцы. Люди в этом районе стараются не
уединяться, не уходить далеко от поселения,- не ровен час, вступишь в диалог со
смертью. Да и умы их заняты другим - не оставляют места для романтичных
прогулок.
Близится очередная встреча с имамом, что очень ответственно. Надежда должна
стать своей – вопреки тому, что иноверка, что русская и что женщина. Но Надя
уверена в своей созидательной силе, в том, что способна творить добро даже в
воинствующей по крови республике. Женщина невозмутима. И после самовольной
прогулки, за которую бы она получила как минимум выговор от командования,
Надежда спешит в аул. Одна. Без провожатых. Она все так же отчаянно-независима.
Удел Нади - селить мир в душах чеченцев. Она миротворец и это ее миссия.
Исламская школа. В одном из кабинетов Имам Шамиль. Он держит в руках свежий
номер газеты «Керла Дахар». Там всегда есть про вооруженные столкновения
бандитов с милиционерами. В каждом выпуске. Вот такая она «Новая жизнь». Он
очень устал, хотя еще не старый. Имам изо всех сил старается сохранить среди
чеченцев порядок, не давая уничтожить смутному времени разумное наследие,
хранимое еще отцами и дедами. Часто скромный имам Шамиль – и громоотвод и
медиатор, и указующий перст в побочных эффектах длинной запутанной игры устоев,
идеологии и капитала.
Перед тем как войти Надя стучит в дверь кабинета. Сегодня здесь собрание
представителей местной власти. Женщина знает, что пришла раньше времени и что
Шамиль уже здесь.
Надежда входит и протягивает Шамилю руку по-светски, по-мужски. Голова ее не
покрыта. Права ли она в выбранной линии поведения, Надежда пока не знает.
Наверное, сейчас от Евы в ней ничего не осталось. Может быть лишь женская
мудрость-интуиция, выношенная веками - нечаянный подарок от прародительницы.
Начинается длительный разговор. В нем все больше о насущном: о гуманитарной
помощи, открытии нового продмагазина, грядущем мусульманском празднике. Эта
русская нравится имаму. В какой-то момент Шамиль вдруг видит в Надежде свою - в
голубых глазах как его небо, в прямом тонком носе с чуть уловимой горбинкой, в
их общих целях. Он видит вдруг перед собой Хаву - и спрашивает, подчеркивая свою
благосклонность, нет ли в ее родове нохчойских корней? Надежда тихо смеется,
словно в такт текущему в его горах горному ручью. Глаза Шамиля непроизвольно
вспыхивают огнем. Но сам имам об этом даже не подозревает, его взгляд – зеркало
воинствующего Кавказа. В этих двоих – кавказском мужчине и европейской женщине
не вспыхивает страсть. Ведь огонь и вода не дают жизни. Неосмысленное табу, как
надежный замок, удерживает первозданные чувства взаперти. Их души спокойны.
Тик-так – беспощадно роняют время в пустоту часы на тонком запястье Надежды,-
каждый день женщина отвоевывает доверие горцев. В скрытой борьбе за это право
проходит два месяца.
- Здравствуйте,- кивают друг другу при встрече знакомые теперь Джамиля и
Надежда. Чеченка белозубо улыбается, машет Надежде рукой, приглашая подойти,
показывает новый контейнер, который они приобрели с мужем для торговли. Скоро
должны привезти товар. Возле Джамили двое ее маленьких сыновей - близнецов -
Гази и Зияд, еще соседские ребятишки крутятся рядом. Русская организовывает
хоровод. Дети любят выдумки Надежды и охотно включаются в игру. Игра здесь –
признак благополучия. Уже несколько недель аул и поселение военных живут
спокойно. Ошалевшие пули хаотичного обстрела не косят скотину, не царапают стены
домов. В нынешнее время смерть милостива к людям, она принимает гармоничный ход.
Жизнь устанавливает свои правила. Идет реанимация горной республики.
