Моя малая родина город Хойники на юге Белоруссии. Он расположен в 30 километрах
от реки Припять, которая с давних пор является естественной границей между
украинским и белорусским народами. А в 48 километрах от него чудовищным ящером
высится Чернобыльская атомная электростанция. Утром 26 апреля 1986 года станция
взорвалась, накрыв радиоактивной пылью большую часть Беларуси. Послевоенная
история моей малой Родины разделилась надвое: то, что было до радиации, и то –
что после.
Радиация… Нас учили, что она смертельно опасна. Что поражает смертельная пыль
прежде всего внутренние органы: желудок, печень, почки, суставы. Но как же
теория была далека от практики. Оказывается, первый, и самый главный удар
радиация наносит по серому мозговому веществу, от чего порождается страх,
неуверенность, трусость, паника. Вероятно, этим объясняется поведение высших
эшелонов власти, старавшихся скрыть правду от людей, предпочитая подвергать
смертельной опасности сотни тысяч людей. Пропагандистская машина умирающего
государства молчала. Зато неутомимо работало «сарафанное радио», разносящее
самые невероятные слухи: «Слышали, атомная станция в Чернобыле взорвалась?»,
«Слышали, в район стягиваются войска со всей страны?», «Слышали, к нам едет сам
ИКС?». И над всеми этими слухами, которые, в общем – то, оказывались правдивыми,
висит щемящее чувство тревоги.
Но делать что – то нужно было. И приходит в район ну очень «мудрый» циркуляр,
гласящий, что нужно спасать из тридцатикилометровой зоны… общественный скот.
Скот, а не людей!? И, ведь, спасали, глотая смертельную пыль. В первомайских
колоннах ждём, что скажут о грянувшей беде с трибун партийные чиновники. Но
оттуда не прозвучало ни одного тревожного слова. Только сойдя с трибун, за
закрытыми дверями они принимают, разумеется, с высшего соизволения, решение об
эвакуации из так называемой «30 – километровой зоны» уже и людей. И население,
разрешив взять только ценности и документы, чуть ли не силой вывозят в
населённые пункты района, что находятся вне пресловутой «зоны». При этом никто
не смотрит на дозиметры, которые показывают, что здесь тоже есть радиация, и она
здесь не меньше. Район забит войсками химзащиты. Появились многочисленные
пропускные пункты со шлагбаумами, где несут круглосуточное дежурство сотрудники
МВД. Как знак беды, возле каждого из них стоит неведомый ранее знак жёлтого
цвета с нанесённой трёхлепестковой чёрной «ромашкой» и со словами «Радиация». В
самом городе, а это всего 18 километров от «зоны», оборудован пункт дезактивации
эвакуированного населения. В состав эвакопункта входят местные медработники и
несколько военных во главе с капитаном. На лицах людей, что ещё не прошли
санобработку, печать усталости и обречённости. Временами кто – либо подходит к
капитану и задаёт единственный вопрос: «А нас скоро вернут назад?». Капитан, не
вправе сказать правду, отводит глаза: «Через несколько дней». Люди недоумевают:
«А зачем тогда нас моют, и переодевают в другую одежду?»
Видя проходящих мимо влюблённых, капитан вырывает у девушки букет цветов, аромат
которого она вдыхает, и подносит к дозиметру. Прибор зашкаливает – делений не
хватает. Капитан извиняется и тихо говорит: « Ребята! Дышать всем этим, - офицер
повёл руками вокруг, - нельзя! И жить здесь… тоже нельзя!»
Восьмого мая эвакуируют из района уже ВСЕХ детей до 14 лет. Их увозят вначале в
соседний Ветковский район, где, как выяснится потом, уровень радиации нисколько
не ниже, чем в наших местах. Здесь они будут «оздоровляться» целый месяц. Потом
всех их эвакуируют в северные районы Белоруссии и западные районы России, вплоть
до Урала. И начнутся мытарства родителей в поисках и посещениях детей. Нашу
старшую дочь увезут в Витебскую область, младшую - в Минскую. А дорога туда не
близкая. В пятницу вечером после работы на машине ( а машины в то время имели
немногие) уходим в ночь.
До старшей - 400 километров езды по забитой войсками дороге. Часто подолгу стоим
по команде регулировщиков. Утром на месте. Счастливые глаза дочери, и
непередаваемая тоска тех, к кому родители не смогли приехать. Целый день
находимся в детском окружении, не смотря на попытки воспитателей забрать их в
палаты. Тоска по родителям такова, что они стараются хотя бы прикоснуться к нам,
чужим людям. Роздано всё что можно. Не отдохнув, уходим во вторую ночь. Такая же
долгая дорога. Утром последние километры еду как на автопилоте – сильно устал. В
такой же обстановке проводим воскресенье с другой дочерью. И с сумерками
совершаем последний 500 – километровый бросок домой. Часов в пять утра дома, а к
восьми нужно быть уже на работе. И так еженедельно многие месяцы. С осени
периодически детей дошкольного и младшего школьного возраста будут эвакуировать
уже с матерями. А многие отцы в это время мечутся по стране, пытаясь
определиться с новым местожительством и новой работой. Другие мужчины продолжают
работать на прежних местах, надеясь, скорее всего, на «доброго царя», который
однажды очнётся, и примет решение о выселении наших семей в чистую зону.
В это время на загрязнённых полях выращивается хлеб и овощи, производится
многообразная сельскохозяйственная продукция. Конечно, можно сегодня заявлять,
что выполнять эту работу было аморально. Но нельзя осуждать этих людей, ибо они
были заложниками сложившихся обстоятельств. Одновременно на загрязнённых
территориях района строится несколько посёлков, в которые заселяются
чернобыльские переселенцы. Через некоторое время переселение пройдёт ещё раз, но
уже в другие районы. Все населённые пункты 30 – километровой зоны и вновь
построенные посёлки будут стёрты с лица земли. Эта территория станет свободной
от деятельности человека. Через несколько лет здесь будет организован Полесский
радиационно – экологический заповедник.
А тем временем бежали месяц за месяцем, год за годом. Осознание опасности
проживания в родных местах заставляют людей массово уходить, невзирая на все
препоны. Власти пытаются удержать трудоспособное население. А нетрудоспособное –
оно ведь никому не нужно. Покидали люди родные места, прежде всего, ради
спасения детей. Уезжали, оставляя трудовые книжки, а значит, теряя трудовой
стаж; уезжали, лишаясь партийного билета, а значит и перспективы на карьеру;
уезжали, а скорее бросали производство вместе с вверенными материальными
ценностями, не страшась сесть за недостачу в тюрьму; добивались увольнения в
законном порядке, получая при этом в лицо оскорбления «трус» и «дезертир». Люди
уезжали в зачастую худшие условия, но с верой, что новое место, во всяком
случае, будет чище, чем родная Хойникщина.
Наступил 1990 год. Терпению приходит конец. На январьском партийно –
хозяйственном активе автор этих строк нелицеприятно выступил против удержания
людей в районе. Перед этим ночь не спал, осмысливал время, проведённое в
«чернобыльской зоне». Моё выступление словно прорвало плотину людского гнева.
Последующие выступающие произносили свои речи столь эмоционально, что президиум
собрания во главе с одним из вице – премьеров республики спешно начали
сворачивать совещание. После его окончания меня пригласили на сцену, где
взбешённый первый секретарь стал гневно упрекать меня, что по поводу своего
выступления не посоветовался с ним. Я ему ответил, что главным моим советчиком
является совесть. Конечно, я рисковал многим, но терпеть уж дальше не было сил.
Вице – премьер спросил, что я хочу. Ответил кратко: «Хочу со своим коллективом
уйти в чистую зону». Там же я получил согласие на уход организации, и мне была
назначена через месяц встреча в Совете Министров для определения места посадки.
Но разуверившись в правдивости средств массовой информации, я и двое
представителей коллектива за свои деньги на своём транспорте объехали
практически всю Беларусь, нанося показания дозиметра на карту. И мест,
практически свободных от радиации было немного. Одним из них был Узденский
район, что рядом с Минском. Наш выбор власти поддержали. И за год на чистом
месте своими руками мы воздвигли посёлок на 120 домов усадебного типа со всеми
удобствами и 80 – квартирный дом. Это жильё приютило порядка тысячи человек.
Отныне в городе Узда каждый восьмой житель – «чернобылец». Это самая большая
диаспора переселенцев в Белоруссии.
Вот уже 25 лет смертельная пыль присутствует в нашей жизни. Искалечив, изломав
столько судеб, она не смогла искалечить души тех, кто вопреки прогнозам японских
учёных ещё жив. Пройдя через все испытания тех проклятых лет, расселившись на
необъятной территории, что называется сейчас постсоветским пространством, мы не
порвали своих связей со своей малой родиной. Не подвластны времени, не подлежат
забытию родные места: там прошло босоногое детство, там пришла первая любовь,
там могилы наших предков, там наше начало. И мы ездим, не страшась смертельной
пыли, чтобы поклониться родным местам. И будем ездить до тех пор, пока не
остынут наши души.
Мы, прошедшие чернобыльские реалии, с большой болью восприняли события
происшедшие в Японии, в результате землетрясения и последующую аварию на атомной
станции «Фукусима». Верится, что учтя ошибки и опыт Чернобыльской катастрофы,
талантливая нация Страны Восходящего солнца с честью выйдет из этого тяжёлого
испытания. Мы верим, что придёт время, когда вопросы ликвидации последствий
радиационного облучения будут решаться значительно легче и проще. Будут
изобретены лекарства, снижающие риск заболевания от полученного облучения. Будут
найдены способы связывания радионуклидов, в результате чего будет возможность
снижать уровень радиации до естественного фона. В конце концов, наукой будут
найдены приборы и приспособления, которые уровень аварийности установок с
ядерными носителями сведут к нулю. А пока жизнь продолжается такой, как она
есть. Но, пепел Чернобыля стучит в наши сердца. В этом звуке слышится:
Люди – берегитесь!
Люди – берегите друг друга!
Люди – любите друг друга!
Люди – помните!
