Вероника ушла совсем недавно, буквально несколько минут назад. Хлопнула
дверью. Сказала лишь одно единственное слово. Никогда я ещё не думал о том, что
всего одно слово способно испепелить душу. Она оставила меня наедине с самим
собой, наедине с моим разбитым сердцем. Мне кажется, этой девушке всегда
хотелось меня ненавидеть – но от этого моя любовь с каждым днём становилась всё
больше. Вероника ушла именно из-за того, что я любил её больше, чем она меня
ненавидела. Я поплатился именно за свою безграничную любовь. Теперь в этом можно
не сомневаться. Конечно, я немного сумасшедший, и за это меня можно было любить
тоже, но в любом случае – гордость привлекает больше, чем тик-так в голове. Что
же теперь? Хочу исправиться, но сейчас не в состоянии думать о чём-либо или о
ком-либо другом, кроме Вероники. Её красота было настолько божественной, что я
не в силах её возненавидеть, не в силах разлюбить и уж тем более – забыть.
Вспоминаю её белокурые и густые, как шёлковая пряжа, волосы. Кажется, что всё
вокруг теряло свою ценность, когда я запускал в них свои грубые шершавые руки.
Просто для того, чтобы снова играть с этими волосами, я готов стерпеть всё
непозволительное унижение – и извиниться перед ней в том, чего я не делал,
упасть на колени и плакать, плакать горькими слезами и убеждать Веронику в том,
что без её волос – мне нет жизни. Я с лёгкостью представляю то пасмурное
серо-голубое небо, которое всегда отражалось в её глазах. Я обожаю смотреть на
грозу, слушать удары грома, люблю всё, что связано с небом, только благодаря
этим глазам. Они удивительны, и я готов петь в честь них серенады и делать
всякие глупости. Отчётливо помню моменты, когда в этих глазах мерцали вспышки
молний, и моменты, когда её глаза переливались оттенками солнечной теплоты. Как
бы это странно не звучало, любовь к её удивительному взору – взрастила во мне
любовь к природе. Что же касалось её нежной, как фланель, кожи – мне казалось,
что я был готов бесконечно её гладить, как это делают археологи, которые нашли
что-то поистине выдающееся. Я хочу снова ласкать эту кожу, снова ощущать её
приятный аромат и снова забывать обо всём на свете. Рисуя силуэт Вероники, мне
кажется, что более совершенной фигуры невозможно создать даже в воображении.
Изгиб талии, каждая чёрточка её прекрасного личика, словно высечены из
драгоценного камня или слоновой кости. И всё это принадлежало мне! Я был готов
целыми часами, днями и годами восхищаться её Красотой, но что же могло побудить
её на этот безумный, опрометчивый шаг? Безусловно, я схожу с ума. Конечно же, во
всём виновата моя излишняя любовь к её кроваво-красным, как мякоть черешни,
губам. Эти два лепестка красной розы больше всего соблазняли мои мысли, не
давали им покоя даже тогда, когда я находился в унылом одиночестве. Совсем, как
сейчас. Я представляю, как я кусаю эти пламенные губы, и как по ним начинает
стекать тёмно-бордовый сок. Хочется упиваться этими губами, хочется усыпать их
нежными и страстными поцелуями. Нет, я не могу быть один. Слишком больно,
слишком мучительно жить без её Красоты. Я пойду к ней! Я стерплю всё, чтобы
снова её видеть, снова целовать, снова любить…
Какая же ты красивая. Я знал, что буду рядом с тобой, знал, что буду снова
запускать свои руки в твои белокурые и густые, как шёлковая пряжа, волосы. Знал,
что буду тобой дышать, ласкать твою нежную, как фланель, кожу. Твои серо-голубые
глаза всегда смотрели на меня то с любовью, то с ненавистью, а сейчас они
смотрят слишком призрачно, как будто сквозь меня. Ты меня больше не любишь?
По-прежнему ненавидишь? Что с тобой случилось, Вероника? Ах, да… я же тебя убил.
Совсем недавно, буквально несколько минут назад.
