Говорят, понедельник – день тяжелый. Я бы поспорила. Во-первых, чего это он
тяжелый, ведь только что с отдыха? Во-вторых, понедельник – это начало. Вот
многие с понедельника бросают вредные привычки, худеют, берутся за ум и т.д. Так
что, по-моему, тяжелым днем назвать можно вторник. Вроде как все и начал делать:
бросать, худеть, бороться, - а впереди еще столько будних, мама не горюй!
Так что, это был вторник. Самый что не наесть тяжелый день. С утра занятия в
университете, потом подготовка к семинару в библиотеке, а после – приготовление
к празднику. Завтра приезжают родители. Разве не праздник? Разве не чудесно?
Пары с горем пополам как-то отсидела. Даже умудрилась получить две позитивные
оценки. Впереди меня ждала библиотека.
Я всегда в детстве думала, что библиотека – это как какой-то храм знаний,
обитель разума. Оно вроде и так, но чего-то все-таки не хватает. А именно:
читателей. Перестал народ брать книги, разучился вникать в текст, перелистывая
странички. Грустно мне от того, что нашли замену книге – компьютер.
И получается что я между двух огней: не знаю, что лучше… Есть в этой
электронно-вычислительной штуке и свои плюсы. Но разве с помощь ЭОМ можно
ощутить ту прелесть держания в руках маленьких клочков бумаги, на которых
напечатаны знаки? И ты с жадностью выгрызаешь зрением оттуда полезную
информацию, чувствуя этот неповторимый запах книги. Иногда меня посещает мысль,
что каждая книга пахнет по-разному: вот по психологии – пониманием, по физике –
силой притяжения, по литературе – жизнью и т.д.
— Здравствуйте, Нина Петровна! – я улыбнулась библиотекарю и в ответ получила
тоже улыбку, чистую, безукоризненную, с пониманием.
— Здравствуй! – она легким движением пальцев перебежала по картотеке, ища мою
карточку. Она уже не спрашивала мой номер, потому что знала его наизусть. Я была
частым гостем в этом храме знаний. И, наверное, именно потому ей и нравилась,
тем, что не боюсь живой книги, в отличии от большинства студентов нашего вуза.
— Вот список, который мне облегчил бы подготовку к философии.
— Дай гляну, - она взяла из моих рук блокнот, в котором ровным почерком
вырисовывались название книг и их авторов.
— Так… Вот это есть, - она указала на две верхние книги, - а вот этого, к
сожалению, у нас нет. И последняя тоже есть.
Три на три. Прекрасно! Это лучше, чем ничего.
Нина Петровна отдала мне блокнот, а сама прямо-таки не пошла, а побежала (при
своих-то семидесяти), вприпрыжку, за книгами. Она была рада тому, что хоть
кому-то на этом свете нужна, хоть для кого-то она сделает доброе дело.
Быстро оприходовав статью О. Канта (насколько это возможно), я перешла к
следующей книге. Не найдя там ничего полезного для себя, я взялась за третью
книгу. На пять вопросов из пяти я подготовилась. Значит, можно с чистой совестью
топать в общежитие.
— Спасибо, Нина Петровна! – сказала я, когда отдавала ей книги и забирала свой
студенческий, который мы, студенты, обязаны оставлять, когда берем какую-то
литературу. Она взяла книги и пошла расставлять их по полкам, а студенческий не
возвратила.
Я стояла в недопонимании и ждала, когда она вернется.
Как только край ее серого платья показался из-за стенда с книгами, я спросила:
— Студенческий можно?
Она улыбнулась и ответила:
— Конечно! – и одной рукой положила мой билет на стол-кафедру, прикрыв его своей
ладонью, а второй поставила литровую банку клубничного варенья. – Это тебе! Для
умственного повышения, - пояснила Нина Петровна.
Я была слегка ошарашена этим подарком, но отказать было неудобно.
— Спасибо, - только и смогла промолвить я.
По дороге в общежития я прижимала эту банку, будто ребенка, к своей груди. А в
голове крутились странные мысли… Ну разве в силах ответить вот таким жестом
электронная библиотека? Сможет ли она подарить «живой» День варенья?
