Декабрь 2012 года. Поздним вечером я сидел на платформе метро Отрадное и ждал
жену из гостей. От нечего делать машинально рассматривал выходящих из вагонов
пассажиров. Женщин, разумеется, и иногда мужчин. За те полтора часа, которые мне
довелось просидеть на сквозняке платформы, я увидел всего лишь одну пассажирку,
которая вызвала в груди мурашки, как от хорошей музыки, и инстинкт охотника,
если угодно, самца. В общем, заиграли какие-то струны, я, естественно, но увы,
уже не так, как в юные годы, но все же сделал стойку – неожиданно для себя
приподнялся со своего места.
Все было в ее облике гармонично - серое твидовое простого покроя пальто, чуть
расклешенные молескиновые брюки цвета мокрого песка, широкие темно- малиновые
мокасины с рантом. В походке она, выше среднего роста, каким-то непостижимым
образом показывала, что это для нее абсолютно естественная манера движения,
начисто лишенная какой-либо позы, свободная от присущей множеству женщин
подсознательной напряженности - на меня же смотрят! Ее зачаровывающая грация не
была похожа на невольно проявляющуюся культуру движения танцовщицы, гимнастки
или манекенщицы. Я тотчас вспомнил, что когда-то читал, как после 17 года
уличные мальчишки помогали большевикам отлавливать царских офицеров. Во что бы
те не были одеты - их выдавала спина и гордая осанка.
А кто она? Не институт же благородных девиц она заканчивала? Такой
выразительности никто никогда не научит, это определенно редкий самородок.
Глядя вслед незнакомке, я почувствовал себя колдуном, который укрылся пологом
волшебного покрывала, дающего необыкновенную резкость окружающих меня деталей и
под которым время течет медленнее. Мне стало видно абсолютно все, что не дано
сейчас увидеть никому. Я увидел язык ее грации – она шла так, как может идти
только абсолютно открытый навстречу счастью и любви человек, с не по нашему
социуму распахнутой душой и чувствами.
И вышла она, нежная тростиночка, из вагона по особому - сразу перешла на
противоположную сторону платформы и там, в свободном пространстве, неспешно
двинулась к выходу, не смешиваясь с серой толпой сразу показавшимися колченогими
и убогими обычных пассажиров. Прямые светлые волосы чуть подрагивали, ступни она
по детски выворачивала наружу, в руке болтался теребимый ветром полиэтиленовый
пакет. Я даже лица ее не видел, и, подумав, раздумал встать и посмотреть – а
какая она?
Не надо – кто – то подсказал мне. Это типаж необыкновенно чистой и правильной
женщины, авансированной, одаренной богом столь щедро, что как-то расхотелось
завершить ее образ чертами лица (без всякого сомнения - скорее всего не очень
красивого по общепринятым меркам). И совсем не хотелось увидеть на этом лице
выражение озабоченности или усталости. Народ схлынул, а она продолжала
подниматься по ступенькам не отпуская моего взгляда. Так и ушла в свой мир,
оставив сказку мне.
Прошло несколько недель, жена снова уехала в гости, а мне было суждено вновь
ожидать ее (а возможно и ее) в Отрадном. Приехал я, памятуя о былой встрече,
заранее. Угнездился на деревянной лавке, прислонился спиной к стойке какого-то
указателя и приготовился к встрече…
Спустя несколько минут я убедился, что желать что-либо в нашем мире разумеется
можно, но что именно тебе достанется – это уж, простите, решается помимо нас…
Где – то сверху, у турникетов, раздался резкий свисток. Потом еще.
Потом по ступенькам на платформу сбежал, судя по фигуре, мальчишка в кедах и в
красно-белой шапке деда Мороза, с окладистой ватной бородой, с пышными белыми
усищами. Спрыгнув со ступенек, он устремился к останавливающемуся поезду. Следом
за «дедушкой» скатился вниз милиционер. Почти у самого последнего вагона рука
закона схватила сказочного персонажа за тщедушное плечико.
- Гражданин! Вернитесь и заплатите за проезд!
- А у меня денег нет.
- Ходи пешком. На пиво небось есть?
- Это вас не касается. Отпустите меня, я не уголовник.
- Узнаем. По базе пробьем и обратно в Великий Устюг оправим. К Снегурочке. Она
тебе мозги прочистит.
Громко препираясь парочка образовала островок недоразумения среди ожидающих
поезда пассажиров. Других событий в этот момент на платформе не наблюдалось,
поэтому и я тупо уставился на участников ток шоу. Как, однако, чужая ссора
эффективно тормозит собственный мыслительный процесс! Прошло не менее двух
минут, а я все еще был абсолютно не в силах оторвать бессмысленного взгляда от
ругающихся. Вырвало меня из ступора прибытие очередного поезда из центра.
Заскрипели тормоза, зашипели двери, пассажиры высыпали из вагонов и устремились
к выходу. Не этот ли поезд привез тех, кого я ждувзгляд
Нет. Ее я не нашел. Но что так резануло взгляд? О-о-о! Вот это номер! Среди
толпы сошедших оказался неплохо одетый молодой человек с гитарным футляром через
плечо и с абсолютно голыми ступнями! Поразительно было то, что ноги имели чистый
и ухоженный вид, пятки не были замараны уличной грязью, да и цвет кожи говорил о
том, что этот экстремал не замерз и никаких видимых неудобств от отсутствия
обуви и носков не испытывает.
Зрелище получилось фантасмагорическое. Милиционер за шиворот уводит вверх
субтильного зайца деда Мороза, не обращая никакого внимания ни на полные ужаса
взгляды маленьких детей и их родителей, спускающихся на платформу, ни на босого
музыканта, идущего на полшага позади.
На улице слякоть, минус 7, снег не убран, но посыпан каменной крошкой и полит
кое-где какой-то мерзостью – «противогололедным реагентом». Меня передернуло от
озноба.
Может быть этот гитарист был на фотосессии а ля "Битлз на переходе у Эби роуд"?
Слегка выпил и забыл обуться? А может быть ботиночки ему жали, в метро он
разопрел, разомлел, снял их, задремал… А тут – «Станция Отрадное! Осторожно,
двери закрываются!». Ай! Моя станция! Пропустите! Извините!
Значит, вот сейчас он поймет, что что-то не так, посмотрит на свои ноги и
побежит обратно. Остановите поезд! Но поезд уже исчез в туннеле.
Платформа опустела… В этот момент в кармане зазвонил телефон.
-Милый! Не жди меня. Я решила поехать другим маршрутом. Встретимся дома.
Твою мать! А так хотелось чуда!
