Она провела в палате уже трое суток, почти не ела, пила лишь воду и иногда
выходила к медицинским сестрам. Большую часть времени она читала и держала его
за руку, надеясь, что он ее слышит. Она читала ему новости о спорте, экономике и
городских мероприятиях – все как он любит. Рядом с ней, на тумбочке лежал
листок, минутой позже она будет писать то, о чем не в силах сказать вслух.
«Я пишу тебе сейчас, потому что отказываюсь принимать действительность.
Отказываюсь верить, что то, что происходит – правда. Знаешь, ведь ничего
невозможного нет, наше воображение, может принять и поглотить абсолютно все. Так
прошу же, пусть твое примет и проглотит меня. У меня больше нет ни сил, ни слез.
Нет, я не отказываюсь, я не сдаюсь, я продолжаю верить и ждать. Но нет ничего
больнее ожидания. Это когда ты смотришь на светофор, а он сломан, и машины не
хотят останавливаться, они лишь едут и едут. Они совершенно не думают о тебе,
лишь о себе и только. Вот на что похожа наша жизнь – на дорогу. Неизвестная
дорога, которая ведет туда, где ты еще не бывал, к тому, чего еще не пробовал.
Ты можешь превысить скорость и пролететь поворот, но дорога приведет тебя к
новому. Так и наша жизнь. Мне кажется, что мы давно пропустили свой поворот,
вероятно, не заметили его в наших воскресных ужинах, или в походах в кино
посреди недели. Быть может, даже на праздниках у твоих родителей. Я точно не
знаю, когда мы его пропустили, и пропустили ли вообще. Я постоянно задаю себе
вопрос: что бы со мной было, не встреть я тебя? Знала бы я, что такое счастье,
или только читала бы о нем в старых книгах? Услышала бы когда-нибудь «нашу»
песню, или не заметила бы ее по радио в машине? Каждый раз, приходя на скамейку
в моем любимом парке, я слушаю пение птиц и шум волн. Так разговаривает природа,
и каждый раз она шепчет мне «все наладится», да я и сама это знаю; знаю, что все
наладится. Все будет как прежде, все снова станет на свои места. Казалось бы,
такие простые слова, а ведь и правда, легче становится, когда слышишь их от
того, нужного, человека. Будь ты сейчас рядом, ты бы непременно вторил волнам:
«все наладиться», говорил бы ты.
Верю, что когда ты проснешься, все станет, как было прежде. Мы снова будем
слушать нашу «Wild World» на кухне. Я буду готовить, а ты будешь пытаться мне
помочь, хотя на деле – попросту будешь меня отвлекать, и вместо того, чтобы
пообедать, мы будем вместе ужинать. Мы снова будем смеяться, выбирая новый диван
в гостиную; снова будем ругаться, потому что я не помыла машину, а ты не
позвонил моей маме. Я скучаю, как я скучаю! по тем временам, когда каждый раз,
ругаясь с сестрой, ты приходил и обнимал меня так, будто бы проблемы были у
меня, а ты меня утешал. И я тогда готова была придумать любой предлог, лишь бы
время остановилось, лишь бы такие минуты длились вечно.
Но сейчас, когда я снова смотрю на тебя в этой больничной постели, я понимаю,
что скучаю по тебе больше, чем по тем пряникам, что мы ели в свадебном
путешествии, больше, чем по тому медвежонку, которого ты подарил мне на втором
свидании. Я просто хочу сказать, чтобы ты возвращался как можно скорее, ведь
скоро твой день рождения. Я не смогу отпраздновать его без тебя».
Она отложила ручку и впервые с момента, как оказалась здесь, улыбнулась.
