Прохожий остановился у пятиэтажного кирпичного дома и начал медленно водить
ногою по поверхности небольшой, но довольно глубокой лужи. Может быть, он стоял
где-то на другом конце земли и окунал свою ступню в воды Тихого океана. А может,
он сидел на краю открытого бассейна и болтал обеими ногами, тем самым вызывая
недоумение у пловцов, готовившихся к ответственным соревнованиям. К чему нам
точные координаты? Стоит ли брезгливо проходить мимо луж и хмурить брови только
лишь потому, что они не океан и не открытый бассейн?
Через десять минут у Павла была назначена встреча с представителем выставочного
агентства. Он прилетел в Москву из Женевы за день до нее, расположился в одном
из лучших отелей города и теперь напряженно поднимался по лестнице на третий
этаж офисного здания. За несколько лет упорного труда в швейцарской
маркетинговой компании заграничные командировки стали неотъемлемой частью его
рабочего графика: он привык к частым перелетам, общению на разных языках, равно
как и соприкосновению с многочисленными культурами. Только на этот раз ему
предстояло вести беседу на родном языке с женщиной из его далеко прошлого,
насквозь пропитанного желанием уехать за границу.
Нина открыла дверь и встретила Павла радостной улыбкой. Он улыбнулся ей в ответ
и произнес невнятное приветствие. Первые минуты встречи прошли для гостя как в
тумане. Словно пораженный электрическим током, Павел молчаливо следовал за Ниной
по коридору и не мог поверить, что она находилась всего в нескольких сантиметрах
от него. Наконец-то это был не собранный из разрозненных воспоминаний образ, не
листок с карандашным наброском знакомых черт и даже не случайная прохожая,
принимаемая за Нину в плотном сигаретном дыму...
Мир превратился в одну застывшую точку. Впервые за годы своих странствий,
поисков себя и попыток выделиться из толпы, он почувствовал, что его беспокойная
душа отыскала вожделенный край земли. Как ни странно, им оказался небольшой
невзрачный офис и она, Нина, которая шла рядом с ним. Настоящее перестало быть
мертвой субстанцией, ненавистной полоской между прошлым и будущим: оно ожило, в
нем появилась глубина. Неожиданно Павел почувствовал, как в его груди сильно
забилось сердце, существование которого им давно отрицалось.
Впустив гостя внутрь своего кабинета, Нина еще раз улыбнулась и предложила ему
напитки. Павел отказался. Затем он снял с себя пальто и шарф, повесил их на
вешалку в углу.
– Присаживайся, пожалуйста, в кресло, – вежливо произнесла она. – Для начала
предлагаю ознакомиться с нашим предложением.
Нина включила планшетник. Ее отстраненный тон привел Павла в отчаяние.
Да, именно она была его потерянным раем из иллюзий, серебряных нитей паутины,
падающих в ладони звезд. За одиннадцать лет разлуки он стал взрослее, умнее,
опытнее. Но сердце по-прежнему шептало ее имя по ночам и отказывалось
расставаться с мечтою о воссоединении с любимой. Все это время Нина оставалась
его навязчивым видением, живым воплощением несбыточного счастья, тоской по всему
родному. В ее зеленых глазах навсегда запечатлен образ их маленького парка с
молодыми березками, в ее каштановых волосах всегда будет играть свет ночных
фонарей такой знакомой и теперь такой уже далекой улицы Мира, на ее губах
никогда не сотрется их первый поцелуй. Одинаково убранные комнаты в гостиницах
даже через тысячу лет по-прежнему будут холодными, улицы других городов –
серыми, а прикосновения других никогда не породят электрического заряда,
вырывающего на долю секунды из обыденности.
– Большое спасибо, что прислали приглашение, – собравшись с силами, произнес он.
– Мы очень заинтересованы в сотрудничестве с твоим агентством.
– Спасибо, взаимно, – произнесла она и развернула к нему планшетник: – Вот,
посмотри, пожалуйста, наши первые наработки. Для начала мы отобрали несколько
помещений, лучше всего подходящих…
Павел не дал ей договорить и повернул планшетник на 180 градусов. Ее холодность
становилась пыткой – он не мог больше был терять драгоценные минуты наедине на
разговоры о бездушных залах, рекламе и выставке вообще.
В последние годы его жизнь стала комфортной, упорядоченной, интересной… Ему
казалось, что он научился отгонять болезненные воспоминания, предотвращать
вспышки меланхолии, гасить необъяснимую тревогу. Он обрел новый дом – небольшую
квартирку в Женеве, нашел новых друзей, заполнил шкаф новой одеждой. Когда-то в
прошлом он был еще слишком наивен, чтобы постоянно рассчитывать
приход-расход-выручку; когда-то он выбирал краски по наитию и смело макал в них
судьбоносную кисть. И сегодня Павел снова стал тем робким юношей, который был
готов сражаться за свои идеалы с целым светом, открывать неизведанное, дышать
полной грудью и стыдливо заглядывать в глаза любимой. Он сбросил маску циника,
привыкшего на ходу запивать таблетки бокалом виски и аккуратно открывать
очередную пачку кубинских сигар. Он больше ни DearMr., ни SehrgeehrterHerr, ни
CherMonsieur …
– Нина, я с удовольствием посмотрю все это, но позже. Мы так давно не виделись,
– черты его лица смягчились. – Как твои дела?
– Идут потихоньку, все свободное от работы время занимает переезд, – все также
отстраненно ответила она и добавила: – Своя квартира, пусть и в кредит, –
большое для нас событие.
– Да, конечно, – произнес он и задумчиво посмотрел на ее обручальное кольцо. –
Вы будете жить где-то в центре?
– Ах, Паша. Какой там центр! Но зато рядом с нами будет небольшой парк, где
можно будет гулять на выходных с Вадиком.
– Вадик – это твой сын? – изобразив удивление, спросил у нее Павел. Он отлично
знал, что Нина давно замужем и у нее четырехлетний ребенок.
– Да, – просияла она. – Ты же знаешь, как я мечтала о семье и детях. Пусть до
сих пор меня многие подруги называют старомодной.
– Иметь семью – большая привилегия. Наверное, самая большая…
Павел вздохнул и посмотрел в окно: дождь, не желавший прекращаться последние два
дня, закончился, а небо просветлело. Нина взяла со стола карандаш и крепко сжала
его в правой руке.
– По-моему, в Великобритании сейчас регистрируют однополые браки, – вдруг
промолвила она.
Павел удивленно поднял глаза на собеседницу. Нина отвела взгляд и сильнее сжала
карандаш.
– Я слышала, у тебя есть… Ты встречаешься с Торелли? Знаешь, люди всякое
болтают, не интересуешься – все равно услышишь, – начала оправдываться она.
– От них ничего не скроешь, – задумчиво произнес он.
Талантливый иллюстратор Торелли познакомился с Павлом три года назад на одной из
выставок современного искусства в Милане. С тех пор их часто видели вместе,
итальянец как минимум раз в месяц приезжал в Женеву и даже помог Павлу получить
место в одной из успешных швейцарских компаний. Однако одна вещь не давала покою
Торелли: взгляд его друга постоянно казался безразличными и отчужденными. Они
начали ссориться все чаще, пока наконец итальянец случайно не узнал о первой
любви Павла и его неостывших чувствах к Нине.
Ревновать к человеку из плоти и крови и пытаться превзойти его – конечно, подчас
непростая задача. Но как соперничать с воспоминаниями, окутанными паутиной
времени? С образами, растворенными и доведенными до совершенства памятью за
одиннадцать лет? Невыносимо. Бессмысленно. Жестоко.
Мучимый ревностью, Торелли решил расставить все точки над "И": он послал запрос
в одно из московских агентств об организации выставки своих работ. Именно в нем,
как он выяснил заранее, работала причина его бессонных ночей.
Агентство вцепилось мертвой хваткой в интересный заказ и в течение нескольких
дней прислало приглашение в Москву. Торелли нашел способ вынудить Павла
отправиться в столицу и все-таки встретиться с Ниной: сам влюбленный никогда бы
на это не решился.
– Прошу прощения, Нина, но у меня сегодня еще одна встреча, – пробормотал чуть
слышно Павел.
– Понимаю...
– Пришли мне, пожалуйста, всю информацию на мыло; мы можем обсудить ее потом по
скайпу. У тебя есть все мои контактные данные, верно?
– Да, конечно. Отправлю все сегодня же. Спасибо, что уделил мне время.
– Жаль, что так мало...
– Всего доброго!
– Тебе того же.
Он поспешно встал и пожал руку Нины. Посмотрев на прощание в ее глаза, Павел
вновь почувствовал, как по его клеткам побежал электрический ток. Он быстро
замотал шею шарфом, накинул пальто и выбежал из офисного здания. Небо над
Москвой вновь заволокло тяжелыми тучами; в воздухе оставалось слишком мало
кислорода.
Запрыгнув в стоящее неподалеку такси, Павел случайно обратился к водителю
по-английски. Тот пожал плечами и включил счетчик.
"Да, пусть будет английский. Я хочу ехать в тишине..." – подумал взволнованный
пассажир.
Снова начался дождь. Капли отчаянно били по стеклу, безнадежно пытаясь
проникнуть внутрь салона. Павел плотнее кутался в свое дорогое пальто и с
интересом наблюдал, как люди снаружи угрюмо шли под разноцветными зонтами; на
некоторых прохожих были плащи-дождевики. Примерно через полчаса машина
остановилась. Не сказав ни слова водителю, Павел расплатился и заперся в комнате
отеля.
Через несколько дней он отправится в очередную командировку в Гонконг, Чикаго
или Барселону, познакомиться с интересными людьми и, может быть, снова закурит
джоинт. Новые ощущения будут накладываться один на другой, пытаясь вызвать
скачок адреналина. Но с каждым разом Павлу становилось все труднее увеличивать
дозу наркотика приключений: необъятные просторы неизведанного сужались и все
хуже помогали избегать встреч с самим собой.
Выставка работ известного итальянского иллюстратора Торелли была перенесена из
Москвы в Лиссабон.
