На окраине некоего города N находилась тюрьма.То печальное место напоминало
покинутый добрыми людьми маленький городок, где мрачными были не только узники,
но и охранники, и начальство. Такими же были и стены камер и коридоров,
впитавших за свою историю бесконечные страдания душ заключённых.
В той тюрьме сидело триста заложников своих мыслей и тридцать охранников следили
за ними. Иногда странно бывает, что преступник гуляет на свободе, а невинный –
отсиживается. Но здесь охрана – те же пленники, просто они об этом не знали,
подсознательно пытались вырваться из стен этой прогнившей пожирательницы душ.
В одной из камер сидел мужчина тридцати лет - СтепанВыжигин и его сосед двадцати
пяти лет- Михаил Скворцов. Степан был из простой семьи, с двенадцати лет
зарабатывал честным трудомлетом, помогая собирать заказчикукартошку на огороде.
И мать на него не могла налюбоваться. Да только умерла она, через пять лет после
супруга. Слишком тяжела потеря мужа, и сердце ее не выдержало. А потом ещё
Степан подрался спьяну и нежданно-негаданно убил соперника. Горько жалел он об
этом, но убитого было не вернуть к жизни, к жене и детям. Судили его и
пожаловали ему несколько лет заключения. И понял он, если бы не пил – ничего бы
не случилось.
Стыдно было, жалко, что детишек оставил без отца, да жену примерную- без мужа.
Решил он загладить перед Богом непоправимую ошибку. Трезвый-то он спокойный и
добрый человек, а пьяный – горячий и грубый. Помогать семье он должен. Чтобы
рядом был мужчина, подумал он.
Михаил Скворцов же был обычным пьяньчужкой, каких свет в достаткевидывал.
Воровал по-тихому, пока полиция не задержала. Плохо было трезвому томиться
взаперти. Вот он и бился головой об стену, когда безделье в камере затягивалось.
Может, думал, что кто-то ему дверь откроет. Самое ценное у него забрали на
небеса – родителей. Куда ему нужно было идти теперь, он не знал. Просто
выбраться из четырех стен хотелось. А дальше – ноги сами приведут.
Вот сидел в заключении Степан десятый день и думал, как прощенье получить. А
Скворцов после обеда начал снова головой стучаться.
- Тебе не больно? Или ты мазохист?- не выдержал Выжигин.
- Мне скучно. Меня угнетает эта обстановка. Давят эти стены, мне нужно
забыться,- говорил Скворцов, постукивая головой.
- А ты сильней ударь, может, забудешься в отключке?- предложил сосед по камере.
Он лишь смеялся над методами борьбы соседа с собой и стенами.
На самом деле Выжигин понимал, каково Михаилу, и он предложил:
- Давай начнем все заново. Жизнь с чистого листа. Прямо здесь, в тюрьме. Люди
выходят отсюда более злыми и жестокими, а мы, наоборот, станем сильнее.
Очистимся от грязи и сохраним в себе все хорошее, что имели.
Михаил остановился. Лицо его приняло оживленное выражение впервые за свой год
отсидки:
- Знаешь, я уже привык к этой обстановке,- он провел руками по серым стенам.- А
ты только что пришел сюда и уже мысль толкаешь интересную… Когда начнем?
- Сейчас. Подумай о своих грехах и раскайся, по-настоящему. Увидь то, почему
тебе жаль, что ты сотворил, что стал таким уже в молодости,- Степан с интересом
посмотрел на собеседника. В чем же он раскаивается, о чем жалеет? Или не о чем?
Скворцов сел на койку, подпер голову руками и задумался. Уткнувшись взглядом в
пол, он старательно копался в своей памяти, выискивая те моменты, о которых не
любил вспоминать, которые прожигали ему душу. Потом он дотянулся до тумбочки у
кровати, взял замызганный листок бумаги и ручку. Написал на бумаге – «Исповедь».
Ниже стал писать: «В детстве я недолюбливал родителей. Они мне много чегоне
позволяли, не покупали того, чего хотелось. А сейчас понимаю, как трудно жить.
Если бы я не стремился к тому, что они запрещали, я бы, наверно, не стал таким
как сейчас. А в 20 лет я влюбился по-настоящему, хотел жениться. Но испугался
обязанностей и бросил девушку. Как теперь жалею! Решил еще свободы ощутить –
начал чаще с друзьями выпивать, родители померли, я в запой ушел, потом с работы
выгнали. Воровать стал. Выбирал самый невзрачный магазинчик, вламывался и
забирал товары, деньги. Раз так тетку-сторожа запугал, что та коньки отбросила.
Это, наверное, самая большая моя оплошность… А так я, конечно, много по мелочи
натворил.
Закончив писать, кое-как удержав ручку, Михаил стер рукавом уже вторую слезу с
огрубевшей щетинистой щеки. И вправду раскаивается мужик, да высказать некому, в
душе лежало камнем, подумал Степан. Михаил прочел вслух, уже обливаясь слезами,
свою исповедь. После он посмотрел на соседа и улыбнулся от счастья – камень с
души упал.
- Теперь твоя очередь. Что же у тебя случилось?- Михаилу не терпелось выслушать
исповедь сокамерника.
- Я не люблю болтать много. Просто скажу, что терзает меня… Я оставил семью без
кормильца. Я не хотел. Скатился как слабый человек. Напился и убил. Детей жалко.
А так, конечно, и у меня от культуры ничего не осталось. Живем как свиньи, а
поведения всем хочется как у интеллигенции, уважительное. Никому и не хочется во
франтов игратьв нашей-то убогой жизни…- он закончил, ожидая, что Михаил его
поддержит. Но тот лишь сказал:
- Ты оправдываешься. Если хочешь устроить мир вокруг себя, сам сперва стань
«приличным». И к тебе потянутся хорошие люди, мне мама так всегда говорила. А
так, ты быдло для кого-то, ждущий особого внимания. Нет, братец, не все так
гладко устроено в этом мире. Я не требую уважения к себе, потому что сам веду
себя как обычный алкаш,- Скворцов иронично улыбнулся.
- Да, наверно… Я хочу помочь той семье. Хотя бы материально,- заключил Степан.
- Так сиди спокойно. Может, выпустят досрочно. А у меня какая цель теперь? Я
чист. Нужно цель поставить хорошую,- Скворцов снова задумался.
Так они просидели до ночи, обсуждая достойные искупления грехов цели. Мимо их
камеры прошли охранники, чему-то ухмыляясь.
***
Ранним утром Степан проснулся. Он был в ожидании какого-то чуда, которое вот-вот
должно было его настигнуть. Вдали послышалось пение соловья, и Выжигин затаил
дыхание. Как чудно слышать эти звуки, лежа в постели. А раньше он этого не
замечал. Понял, что это соловей. Когда-то мать ему рассказывала, что эта птичка
редко где появляется и поет рано, встречая новый день,словно новый этап в жизни.
И сердце Степана облилось жаром надежды.
