- Богдан, а приезжай-ка на выходные ко мне на дачу, в Сосновку. Солнце жарит.
Погода отличная. В реке искупаемся, - предложил Петр своему молодому компаньону
по бизнесу Богдану.
Вечером после работы он угощал московского гостя осетриной с дымком, запеченной
на решетке крытого каменного мангала. Летом хозяин дома любил побаловать свою
семью рыбой горячего копчения и разнообразными барбекю собственного
приготовления. Благо за рыбой далеко ходить не надо: взял большой сачок, выловил
молодого полутораметрового осетра, одного из тех, что плавают в большом пруду
(есть и маленький пруд возле искусственного водопада - там водятся красноперые
карасики), разделал тушу прямо во дворе и пожарил на гриле в печи.
После выпитого джина Богдан сидел в расслабленной позе и размягченным голосом
говорил комплементы хозяйке. Жена Петра, Татьяна, не раз кормила его обедами и
знала: этот вальяжный парень с барственными манерами не всегда бывает таким
няшей - когда речь шла о делах, он менялся разительно, и в его голубеньких
глазках, которые сейчас благодушно светятся, появлялся холодный металлический
блеск, и сам он становился властным самоуверенным сатрапом. Однажды она даже
пожаловалась мужу, что его деловому партнеру не хватает обыкновенной
человеческой воспитанности: он думает, он тут главный, и все для него!
Петр спокойно согласился: « Если бы он ни был таким нахрапистым, он не смог бы
ворочать бизнесом, его бы живо акулы сожрали и по кускам растащили. Я бы хотел,
чтобы у моих сыновей была такая же деловая хватка, чтобы они умели удар держать,
как Богдан".
На следующий день после обеда Петр повез своих домочадцев и своего молодого
друга на реку - искупаться, позагорать и на водных лыжах погонять. Всех, кроме
старшего сына, он посадил в катер, а Артема в красно-синей экипировке, сразу же
на берегу вставшего на лыжи, он взял на буксир. Петр, как и положено хозяину,
вначале устроил для гостя экскурс с обзором красот башкирской земли и, мало
сказать, что с лихостью прокатил всех по реке, - как бывалый экстремал, он выжал
предельную скорость - так, что у пассажиров дух захватывало от ощущения полета!
Рев мотора, ветер, рвущий волосы, мелкие брызги в лицо… И стремительно
меняющийся береговой ландшафт: то нагромождение остроугольных камней, то ровный
песок, то густые заросли ивняка... Противоположный берег по величию не уступает
знаменитым видам Швейцарии – сплошной отвесной стеной поднимается древняя, будто
высеченная, скалистая гряда Уральских гор, серо-коричневое отражение которой
дробится широким течением реки.
Катер килем вспарывает воду и, преодолевая упругий напор воздуха, мчится со
скоростью сто десять километров в час. За кормой вскипает, пенится, расходится
кругами вода, и далеко от лодки ведомый на капроновом тросе летит по волнам
шестнадцатилетний сын Петра Артем. Красиво летит, как артист в кино. Все
любуются его стройной спортивной фигурой в красно-синем спасательном жилете.
Если Петр за штурвалом, покоя не жди. Он поворачивает голову и с хитроватым
блеском в глазах оглядывает своих пассажиров… У Татьяны тень пробегает по лицу.
«Посмотри на него. Счас Петька нас утопит… или лодку перевернет…» – кричит она
своему ближайшему соседу Богдану. Договорить она не успела: от резкого толчка,
Татьяна вскрикнула и упала на своего младшего сына Алешку.
Когда Петр нажал на тормоза, Тема, летящий вслед за ними на буксирном тросе по
воде, неожиданно потеряв скорость, лишился равновесия и бултыхнулся в воду.
– Петь, – умоляющим голосом говорит Таня мужу, – Ты что, не можешь без фишек
своих дурацких?! …
– Ну скучно же! – смеется он. – Все сидят с такими лицами… Адреналинчику не
хватает!
Когда катер подплыл к Теме, тот лежал, как яркий поплавок, качаясь на волнах, в
какой- то странной позе – циркулем: одна нога – в воде, другая в лыже
перпендикулярно задрата вверх. Слетевшую лыжину уже отнесло течением. Петр
подгребает к ней, достает из воды, и, подплыв к сыну, крепит эту длинную полосу
серебристого пластика к его ботинку. Теперь обе ноги Артема вертикально подняты
вверх. Сам он как-то вяло реагирует на все внешние манипуляции, просто лежит на
воде неподвижно и отрешенно наблюдает за плывущими в небе белопенными облаками.
– Смотри, как устал. Я ж ему отдохнуть даю, а ты ругаешься, – ласково говорит
Петр жене.
Мотор вновь затарахтел, катер дернулся вперед, взметнув веером воду. Оранжевый
трос натянулся, водный лыжник легко и пружинисто вскочил на ноги и летуче
заскользил по волнам. Но Петр никак не унимался, его так и подмывало на подвохи.
Испытания для бедного Артема не закончились. Скосив глаза на сына, Петр сделал
неожиданный крутой вираж… Лыжник легко и красиво полетел по кругу. Катер, ревя
зверем, продолжал выписывать кольца, а вокруг него по внешней окружности с
десятиметровым радиусом, равным длине оранжевого троса, реял Тема. Один круг,
второй, третий… И вдруг юноша как будто споткнулся… Он кубарем покатился по
волнам, успев трижды эффектно перевернуться на лету. Таня в ужасе охнула, и чуть
не плача закричала на мужа.
– Ну что ты делаешь, изверг?!
Остальные восторженно следили за Темой. Это было похоже на каскадерский трюк и
выглядело, как высший пилотаж!
– Тема! Ты как? Что случилось? – пытала его мама Таня, когда обессиленного парня
втащили на борт катера.
– Все нормально. Ногу ушиб об воду. Черт! Оказывается, это ужасно больно
врезаться в волну! О-о-ох! – с большим облегчением он провел рукой по лицу и
тихо засмеялся. – Живо-ой… Я думал, я умер. Когда я летел с перекатами, думал:
все, это конец, прощайся с жизнью…
Татьяну и Богдана, хотевших позагорать, Петр высадил на берегу. Это была широкая
песчаная коса, усыпанная ракушками и створками моллюсков. Песок на берегу был
мелкий и ровный, а недосягаемая для течения часть прибрежья застыла барханами,
на вид твердокаменными, но, к всеобщему удивлению и удовольствию, под тяжестью
тел они легко рассыпались.
Со своего пляжа Татьяна и Богдан могли наблюдать за водными лыжниками.
Впервые вставший на лыжи четырнадцатилетний Алешка освоился быстро. Вначале он
шел неуверенно, с опаской. Его поза – согнутые колени и сгорбленная спина – на
первых порах выдавала страх, но потом, обретя уверенность, он гордо выпрямился и
ни разу не пожаловался, когда отец, не пожалев его, новичка, продолжал
испытывать сыновей на мужскую выносливость. А каково ему досталось, можно было
только догадываться. Когда катер остановился у берега, Леха не въехал лихо
лыжами в песок, как это делал его старший брат, Артем, а просто не встал с воды.
Он лежал неподвижно на мелководье почти у самого бережка, все лежал и лежал…
Мама, не дождавшись, когда же, наконец, он встанет на ноги, в страхе бросились к
нему: что случилось?
– Ничего. Все в порядке. Отдыхаю, – слабо улыбнулся обессиленный Алешка.
Двадцатипятилетний Богдан тоже был новичком в этом виде спорта. Но Петр и
компаньона своего не пощадил. Богдан успешно прошел тест на мужественность. В
ходе этого самого тестирования он ударился лицом о воду. «Боль была страшная, –
рассказывал потом Богдан на берегу. – Удар по лицу был до того сильный, что мне
показалось, что вышибло глаза. Сначала вспышка была яркая, как молнией
полоснуло! А потом темнота… Ослеп я, ребята! – Богдан, изображая свои
переживания, схватился за голову, прикрыв ладонью глаза, другой рукой он
потянулся вперед, как бы ощупывая воду перед собой. – Ничего не вижу, а в голове
– мысль: Глаза! Ведь унесет их течением, надо поймать их! А потом боль прошла, и
зрение вернулось!».
Когда Тема поменялся с отцом и сел за штурвал катера, на лыжи встал Петр и
спокойно прошел свою водную трассу.
– Вот какие мы противные! – засмеялась Татьяна. – Смотреть-то на него
неинтересно, никто не падает, вверх тормашкой не летит… Петька-то – режиссер,
никого не пожалел, он нас с тобой развлекал. Целое шоу устроил, и нервы всем
пощекотал! – сказала она Богдану.
– Артему тоже надо папочку окунуть! – азартно поддержал молодой человек. - Пусть
бы теперь Аркадьич сам в воде покувыркался и всякие сальто-мортале повыделывал
на потеху публике! – съязвил он.
– Ну что ты! – со вздохом возразила ему Татьяна. – На такие фишки Артем не
способен! Он с детства очень чуткий и жалостливый. Прошлой зимой кто-то
повадился в нашем саду плодовые деревья подгрызать. Петя с Темой выследили
зверька. Петька погнал его и кричит сыну: «Это крыса! Бей ее! Бей лопатой!».
Тема и ударил. Только это была не крыса, это ондатра была соседская (сосед их
зачем-то в клетках разводил). Сел Тема на корточки перед ней и заплакал. И
несколько дней потом успокоиться не мог. Зайдешь к нему в комнату, сидит весь
опухший от слез, простить себе не мог, что у живого существа жизнь отнял. «Он, –
говорит, – жив был еще, когда я к нему наклонился. Как он посмотрел на меня!
Глазки черные, как бусинки. И шерстка гладкая, блестящая. Такой красивый! А я
убил его ни за что!».
Петька всегда о нем беспокоится: «Нежный, – говорит, – как девочка, как из него
мужика воспитать?» Вот и воспитывает! Такие приемчики… садисткие! - сердце мое
от них заходится, - вдруг пожаловалась Татьяна со слезами. – Не знаю! Может он и
прав! Он говорит, что нельзя их жалеть… Мир бизнеса жесток! Будут сопли
распускать – их живо схряпают! ничего в жизни не добьются… Боюсь я, как бы мои
мальчишки не зачерствели душой… от такого воспитания. Все равно они еще дети,
сердце у них нежное… Если их сейчас не пожалеть, они же чурбанами вырастут,
бесчувственными к чужой боли...
- Да бросьте вы, Таня! Все будет хорошо! Аркадьич знает, что делает! Он же для
жизни их готовит – для борьбы!
- Да не о том я… - отмахнулась Татьяна. - Молодой еще! – куда ему понять, - с
тоской подумала она.
