Новогодняя ночь неминуема. Она, как турбина, засасывает души в свой круговорот.
Воздух наполняется праздником и грустью. Праздники приносят не только радость,
но и печаль от самопогружения: чем глубже осознаёшь себя, тем больше
запутываешься в дебрях души и становится страшно, потому что мы можем знать
других, но никогда себя. И маленький внутренний эгоист, потеряв связь с
Вселенной, выходит наружу и начинает действовать самостоятельно, низко и подло,
доказывая, что ты - лишь жалкая, малодушная тень истинного бытия.
Люди на Площади Республики сгустились около огромной сцены: после салюта в 12
часов ночи обещан праздничный концерт. Переминаются с ноги на ногу от холода,
ёжатся, но упорно ждут зрелищ. Кто-то опрокидывает стопочку для сугреву,
большинство же терпеливо ждёт праздника, не поддаваясь искушению: они выпьют
ровно в полночь, загадывая желания, которые из года в год не меняются, но
обрастают деталями. Авось, сбудутся. Нет, теперь точно сбудутся. У каждого из
них в голове свои заморочки, свои тараканы. И все они сегодня – толпа. Вокруг
толпы бродят одиночки: бомжи и собаки в поисках своего праздника. И
люди-призраки. Они прячут лица под тёмными капюшонами. Они пришли не на
праздник, они бегут от встреч с собой, потому что боятся четырёх стен и своего
внутреннего пространства. В толпе так легко затеряться, уйти от себя. Иллюзия
даёт временное тепло и спасение.
Мальчишка, сухонький и маленький, боязливо выглядывая из-под капюшона, пытается
поймать мой взгляд. Я легко иду на контакт, не особенно придавая значения этой
встрече в предновогодней суете.
- Здравствуйте, - говорит он, шмыгая носом. - Если бы я был тараканом, вы бы
меня раздавили?
- Нет! Я бы наблюдала за тобой! - отвечаю я, смеясь, – уж слишком смешон и нелеп
вопрос, прозвучавший в ночь радости и праздника на Площади Республики.
Мой ответ ему нравится, но смех смущает и пугает. Он, как бы сторонясь и пятясь,
уходит от меня. Оборачивается в последний раз – и тут я ловлю его взгляд:
большие глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами, глубоки и пусты. Через
глаза ощущаю бессилие его тела и истощённость души, будто бы мир этого отрока
безвозвратно расколот. Я, как примагниченная, следую за ним, а он с тем же
вопросом уже обращается к другой девушке:
- Здравствуйте, если бы я был тараканом, вы бы меня раздавили?
Она изумленно распахивает глаза, которые тут же наполняются ужасом:
- Меня от них просто трясёт!!! Это же мерзкие твари, которые так противно водят
усами. Однажды я с таким наслаждением прихлопнула эту мразь, ползущую по экрану
телевизора. Столько гадости из него вытекло! Яхк-яхк!!!
Парень от этого откровения передёргивается и отрешенно, надломленно покачиваясь,
идёт дальше. Его глаза ищут следующего респондента. И вот он – мужчина в
сереньком пальто, из-за неуверенности в себе – язвительный и нервный. Скорее
всего, офисный работник, который никак не может подняться по карьерной лестнице.
- Здравствуйте, если бы я был тараканом, вы бы меня раздавили?
- Я люблю тараканов! – восклицает он, неожиданно оживившись. – Люблю за то, что
их гораздо больше, чем китайцев. Хоть кого-то больше чем китайцев!
Мальчишка-призрак отплывает от него. На его пути возникает жеманная красотка –
стареющая Барби в белой пушистой курточке и розовых, облегающих целлюлитные
ляжки, штанах, к которой он тут же обращается:
- Здравствуйте, если бы я был тараканом, вы бы меня раздавили?
- Ненавижу, просто ненавижу этих мерзких, жутких тварей! - говорит с надменной
холодностью девица, театрально заламывая руки и закатывая глаза. - Рыженьких!
Чёрненьких! И даже беленьких, через тонкую кожу которых просвечиваются
внутренности. Полуживых! Резвых! Наглых и ужасных! А как они жутко размазываются
по стенкам! Кишки наружу, а у него всё ещё лапки шевелятся! Смотрит в глаза,
сволочь, и будто бы ржёт: ты мои кишки по стенке размазала, а я всё ещё живой!!!
– она на мгновение замерла, затем проскрежетала: - Ненавижу, ненавижу,
ненавижу!!!
Я забываю, отчего и зачем пришла в новогоднюю ночь на площадь, просто следую за
странным пареньком. В голове – тараканы. Вспоминаю, что недавно мне приснился
сон. Квартиру заполонили мерзкие, пузырчатые жабы, размером с большущий кулак.
Они расселись-разлеглись повсюду: на диване, под ним, на шкафу, на телевизоре,
под зеркалом... Их глаза, зелёные, цепкие, зорко следят за мной, мол, ну и что
ты будешь с нами делать?! А я хватаюсь за пылесос и начинаю засасывать их, чтоб
эти твари сдохли в мешке. Одна жаба, самая толстая, с огромными бородавками,
плюхается мне на плечо и спрашивает: «Вот ты хочешь нас уничтожить, а ты
спросила – завтракали ли мы?!» Я цепенею, а сквозь щели окон и дверей лезут
гигантские тараканы, с необычайно длинными ногами. Чёрными тучами они покрывают
квартиру. И я понимаю, что с этим жить мне вечно, что никогда не смогу почистить
авгиевы конюшни... Никогда! Тараканы – грехи, которые нужно осознавать и над
которыми нужно работать, а не давить, чтобы испачкать всё вокруг.
- Здравствуйте, если бы я был тараканом, вы бы меня раздавили? - слышу знакомый
голос с юношеской хрипотцой – мальчишка, шмыгая носом, расспрашивает очередного
бдящего в новогоднюю ночь. Тот что-то холодно бурчит себе под нос, мальчишка, не
разобрав слов, заглядывает ему в глаза и снова спрашивает:
- Если бы я был тараканом, вы бы меня раздавили?
Мужик отмахивается от него – мол, чур-чур меня! И будто бы задавая направление,
резко отталкивает мальчишку. Пацан, натягивая капюшон почти до шеи, съёжившись,
скорым шагом уходит с площади по повелению властной руки. Я, еле поспевая, почти
бегу за ним.
Небо разрывает салют, и оно чудесно осыпается снегом. Волшебная новогодняя ночь!
Весь люд, забыв про тараканов в голове и душе, веселится. А странный мальчишка
всё идёт и идёт. Идёт стремительно, целенаправленно. Минует улицу Амиряна,
проспект Маштоца... Впереди чёрная пасть Разданского ущелья, над которым
величественный мост Ахтанак. Ахтанак – победа. Победа над самим собой. И
тридцать четыре метра до дна ущелья. Он на минуту застывает на мосту, вспоминая
рассказ одного варпета хачкаров (мастера крестов на камнях – арм.), будто бы
когда строили этот мост, нашли ось, которая уходила глубоко в землю – строители
начали её подкапывать, но она углублялась и углублялась в недра земли, тогда её
решили подпилить, но металл не поддался, рытвину закопали, так как Сталин
предупредил – мол, мост нужно сдать ко Дню Победы, если сорвёте сроки, раздавлю,
как тараканов. Строители пригласили какого-то специалиста по энергетике места –
он-то и сказал, что эта ось держит ереванское плато, под которым озеро, а под
озером море, именно благодаря этой оси в Ереване никогда не произойдёт
землетрясение. «А если бы это море разлилось, то Кировакан стал бы курортным
городком, - смеётся паренёк. – И тогда бы у армян снова было море!» Но смех его
скоро обрывается, улыбка сменяется гримасой боли, и мальчишка снова начинает
шептать, будто бы в бреду: «Здравствуйте, если бы я был тараканом, вы бы меня
раздавили?! Вы бы меня раздавили?! Вы бы меня раздавили?!» – шепчет мальчишка,
перекидывая ногу через перила моста.
Мгновение раздумий становится спасительным для него – я подбегаю и хватаю
несостоявшегося самоубийцу, и мы падаем на тротуар. Он плачет: «Вы бы раздавили
меня? Вы бы раздавили меня?!! Если бы… если бы я был тараканом...».
- Нет! Нет! Я бы не раздавила тебя, я бы наблюдала за тобой, - говорю я,
по-сестрински обнимая его.
- А дома не тронули бы таракана? – смотрит он на меня с такой отчаянной
надеждой.
- А я бы тебя в аквариум посадила и наблюдала.
Мы лежим на тротуаре. Смотрим в небо. Снежинки нам падают на лицо и тают. Я, не
зная зачем, но чувствуя, что это нужно сказать, начинаю рассказывать давнюю
историю из своей жизни:
– Когда я училась в Москве и жила в общежитии, познакомилась с сербом по имени
Горан. Он тогда только начинал карьеру архитектора и жил в нашей общаге, где
было очень много тараканов. Горан решил подружиться с одним и начал своего
любимца прикармливать. Через некоторое время ему удалось воспитать таракана.
Каждый вечер, когда Горан садился за чертёж, на стол к нему приходил тот самый
таракан, наречённый Френдом, и Горан давал ему покушать, а потом таракан сидел и
смотрел, как человек что-то чертит на бумаге. Его собратья навсегда покинули
комнату Горана, - заканчиваю я историю с улыбкой на губах, оборачиваюсь – а
мальчишки рядом нет. Возможно, его и не было. Я уже не знаю. Слышу голос, будто
бы несущийся из чёрной пропасти неба ко дну ущелья: «Дно – тоже точка опоры»,
быстро поднимаюсь на ноги и бегу, бегу. Снег уже припорошил следы праздника,
улицы замерли в безмятежной предутренней неге.
В новогоднюю ночь одиночества я убежала от себя из квартиры, но встретила себя
на многолюдной площади. И спасла... Оказывается, у пропасти души тоже есть дно –
точка опоры.
Начинается новый день. Начинается новый год.
